— Да куда мы денемся, подполковник? — в разговор вмешался командир самолета, он же первый пилот.
— Тогда добро! — кивнул я, затем направился обратно.
На душе было как-то погано. Скрывать не стану, я уже отчетливо представлял, как встречаю свою семью, как поднимаю и сажаю на шею трехгодовалого внука. Думал о том, чтобы собраться на даче, пожарить шашлык, а заодно и шампиньоны. Я их мариную просто мастерски — во рту тают… Эх!
От досады легонько ударил кулаком по двери. Спустился по лестнице вниз, вернулся к своим. Видимо, у меня на лице все было написано, потому что мой заместитель, майор Ветров тут же задал вопрос, почти прокричав его:
— Что командир, домой не летим?
— Нет. Не летим, — мрачно подтвердил я, присаживаясь рядом с Ветровым.
Со всех сторон послышались недовольства. Те, кто спал, тут же проснулись.
— Да ну мля… Снова?
— Это какое-то издевательство. Сначала Владикавказ, потом Украина. Теперь Сирия… Тьфу!
— Мы вообще-то дома уже полгода не были. Ничего?
— Ну-у, запели! Отставить нытье! — гаркнул я, заканчивая бессмысленные пререкания. — Приказы не обсуждаются. Сейчас долетим до «Камышлии», выгрузимся. Там введут в курсе дела.
— Что-то серьезное нашли? — поинтересовался майор, подвинувшись ближе ко мне.
— Черт его знает. Какие-то радиоактивные отходы.
— Как думаешь, связаны с первыми двумя поставками?
— Возможно.
— Парни недовольны, — заметил Ветров, указав на ребят.
— А то я сам не вижу, — буркнул я, снова окинув группу взглядом. — Антон, тут без вариантов, команда сверху прилетела. Только не пойму, почему на базе заранее не сообщили. Что за срочность?
— Работа у нас такая. Сколько лететь?
— Минут сорок. Ладно, разберемся на месте! Время есть, пока отдохну немного, — я прислонился затылком к ребру жесткости, прикрыл глаза. — Если что…
— Если что, ты сам проснешься, — ухмыльнулся майор.
Сон почему-то не шел. Работа у нас действительно сложная, ответственная. С чем мы только не сталкивались за последние десять лет, когда выезжали на горячие точки и потенциально опасные объекты. А ведь если подумать, когда я еще был мальчишкой, то даже не думал посвящать свою жизнь Вооруженным Силам.
Сам я родился в Краснодаре, но в семьдесят седьмом вместе с родителями мы переехали в Припять. Отец тогда получил хорошую должность на строящейся атомной электростанции. Они с матерью хотели отправить меня на учебу, на инженера-атомщика, чтобы в перспективе тоже получить работу на АЭС. Да и честно говоря, меня это самого очень увлекало. Работа достойная, высокооплачиваемая. Я с интересом зачитывался книжками по ядерной физике, изучал научно-технические журналы. К тринадцати годам я уже приблизительно знал принципы работы ядерного реактора.
Конечно, в те годы все, что касалось атомной промышленности, приравнивалось к государственной тайне. За атомной энергией стояло светлое будущее, никто в СССР в подобном даже и не сомневался. Приручение и широкое использование мирного атома считалось величайшим прорывом в советской науке. Тем более что и первая атомная электростанция появилась в союзе.
Хорошо помню отца, работавшего на Чернобыльской атомной электростанции в непосредственной близости от реактора третьего энергоблока. Каждый раз, приходя с работы, он пропускал по стаканчику «Столичной», объясняя это тем, что даже незначительную радиацию из организма нужно выводить…
А потом Чернобыль рванул.
Самая масштабная техногенная катастрофа прогремела на весь мир. Вся Европа хлебнула. Я не раз слышал, что аварию на ЧАЭС некоторые историки считают одной из причин развала Советского Союза.
В общем, с тех пор, моя жизнь, как и многих советских семей, перевернулась с ног на голову. Впоследствии, моя семья несколько раз меняла место жительства, переезжала.
Я отвлекся от воспоминаний — Ветров внезапно толкнул меня локтем в бок.
— Леха, сейчас садиться будем!
Шлепнув себя пару раз по щекам для бодрости, я тряхнул головой и окинул отсек сонным взглядом. Парни готовились к посадке. Через несколько минут борт пошел на посадку. Предварительно связавшись с диспетчером, пилоты получили добро. Выделили канал, все шло по накатанной.
Когда колеса чиркнули о бетонное покрытие взлетной полосы, а корпус самолета вздрогнул, я облегченно выдохнул. Каждый раз при посадке, щемило где-то в груди. Не то чтобы предчувствие какое-то, скорее просто индивидуальная особенность. Следуя многолетней традиции, парни похлопали летчикам.