Пащенко отлетел спиной на ящики, затем сполз на асфальт, по глазам было видно — почти ничего не соображает. А меня накрыл приступ злости, с которым я справился с большим трудом.
— Ты что же, придурок! — процедил я ему в лицо. — Совсем рехнулся?!
Встряхнул его, хотел ударить еще раз, но вовремя понял, что это было лишним.
Все, пациент в нокауте.
Затем я выпрямился и отошел в сторону. Аккуратно подобрал его «Макаров» с земли, отщелкнул магазин — пусто. Не было у него патронов, и он об этом знал. Но зачем тогда стрелял?
Пистолет был старый, сильно потертый. Рама вся в царапинах, с одной стороны рукоятки кусок декоративного покрытия треснут, винт был сбит. Очевидно, что и надежным назвать оружие можно только с большой натяжкой.
Затворная рама была разболтана, отодвинул ее чуть ли не двумя пальцами. Оказалось, что был еще один патрон в стволе — его безнадежно заклинило.
Я быстро стер с пистолета следы, затем сунул рукоять в ладонь бесчувственного противника. Теперь на ней должны были остаться только пальчики самого Миши.
Думаю, с ним все — минут двадцать будет в себя приходить. Но и оставлять его так было нельзя. Несмотря на то, что молодой, вообще без тормозов. В этом я уже убедился.
— Т-ты… Кто ты такой? — Богдан стоял на прежнем месте, с ужасом глядя на эту картину. Лицо бледное, руки трясутся. Да что там руки, его всего трясло. Где та дерзость и заносчивость, с какой он говорил с отцом?!
Рядом валяется картонный коробок, из которого высыпались какие-то опилки и упаковки с контрацептивами. Вот, значит, как он их хранил. Пожалуй, это самый подходящий момент, чтобы тот сам осознал, во что влез.
В голове промелькнула любопытная мысль, одновременно вспомнил популярный в начале двухтысячных российский сериал «Бригада».
Решительно направился к отпрыску майора Прудникова, снова ухватил его за воротник и хмуро процедил:
— Если еще планируешь продавать резину, то теперь ты работаешь на Сашу Белого! Ты понял?
— Я не… Я не буду. Больше не буду, — тот энергично замотал головой.
— Да ладно?! Умное решение! — похвалил я, затем указал на лежащего в куче ящиков растрепанного Пащенко с разбитой губой. — А от этого держись подальше, он преступник, тебя за собой потащит.
Тот быстро и часто закивал.
Я отпустил его, поднял воротник своей куртки повыше, натянул шапку на лоб. Уже собирался отойти, размышляя над тем, как быть с Пащенко, но тут… Неожиданно, справа раздался грохот. Открылась еще одна дверь, которую я ранее не заметил. Оттуда вывалилась пара небритых грузчиков в возрасте, с ящиками в руках. Увидев нас, они оба остолбенели.
— А чего это тут такое…?
— Вызовите милицию! — громко крикнул я. — Ограбление!
Оба стояли в нерешительности.
— Ну…! — рявкнул я.
Оба бросили ящики и устремились обратно в помещение. А я, не став терять время, бросился к выходу из внутреннего дворика.
Конечно, оставалась угроза, что Богдан меня запомнит… Только вот я не сделал ничего плохого. Стреляли ведь в меня, а я просто защищался. Грубо говоря — это была самооборона.
Если Миша не будет подавать жалобу, а он не будет — его со стволом милиция возьмет, меня даже искать никто не будет. Думаю, Богдан и сам уже понял, что ввязался туда, куда ему не нужно, а потому и сторону Пащенко не примет.
Ускоренным шагом вернулся к «Москвичу» Женьки Филатова, открыл дверь и сел в машину, только не на переднее, а на заднее сиденье.
— Леха, ты чего так долго? — Женька так и взвился. — Что там было? У тебя что, кровь?
— Ага. Эта гнида в меня стреляла из пистолета, — проворчал я, стягивая куртку. Хотел проверить рану.
— Ни фига себе! Тебе в больницу нужно!
— Не надо. Ерунда.
Рана действительно оказалась пустяковой — пуля прошла по касательной, разорвав несколько сантиметров верхнего слоя кожи. Крови было прилично, но уже ничего не текло.
— Аптечка есть? — спросил я.
— Конечно. Держи. — Женька смотрел на меня осуждающим взглядом.
Еще дважды предлагал отвезти меня в поликлинику, бурчал и ругался.
— Ну, вот скажи, зачем ты туда сам полез?
— А нужно было тебя с тобой брать? — возразил я, разрывая зубами упаковку с бинтом. — Откуда же я знал, что этот дурень вооружен огнестрельным оружием?! Так у него еще хватило ума им воспользоваться. Я до сих пор не могу поверить, что он в меня стрелял.
— Этот Пащенко настоящий преступник! А если бы он не в руку, а в живот попал или в голову?