Подобравшись почти вплотную, я заметил, что на открытой площадке устроили складскую зону. Все ящики и коробки таскали сюда. Насчитал шесть человек грузчиков. С удивлением опознал в их речи польские слова… Что за значит? Какого черта здесь делают поляки?
И даже если откинуть эти моменты, что ночью могут здесь разгружать? Что-то запрещенное? Очевидно же!
Площадка была хорошо освещена— сверху висел фонарь.
Дождавшись, пока очередная пара рабочих принесет большой ящик и направится обратно, я подскочил к ближайшему, ухватил коробок и вместе с ним, вернулся обратно. Рядом росли большие кусты сирени, поэтому спрятаться за ними было несложно. Я находился совсем рядом, при этом оставался невидимым. Да и кто бы стал выяснять? Территория даже не было огорожена.
Ножа у меня не было, пришлось брать острый камень и им разрезать материал.
Открыл. Насмешливо фыркнул.
Это были джинсы. Много, хотя все одной и той же расцветки. На дне, в отдельных целлофановых пакетах, лежали футболки и батники.
Все это очень походило на самую обычную контрабанду.
Ну, теперь-то все ясно — вот местные фарцовщики обрадуются. Партия явно прибыла сюда незаконно, причем, судя по всему из Польши. Речное судоходство в этом регионе налажено хорошо — вполне допустимо, что мои предположения верны. Впрочем, я совсем не знаток языков…
Быстро вернул ящик на место, проверил другой, что был поменьше. Внутри оказались упакованные виниловые пластинки и аудиокассеты.
— Биттлс? — изумленно пробормотал я. — Модерн Токинг?!
Черт возьми, а…
Напоследок решил заглянуть еще и в третью коробку — она оказалась доверху забита заграничной косметикой. Какие-то баночки, пузырьки, бутылки…
У здания стоял старый «ПАЗ» и пара «Копеек», — а вот и транспорт, чтобы свезти добро в место хранения.
Я сам того не желая, стал свидетелем того, как заграничная «фарца» ввозилась в город. Только корабль, скорее всего, советский, а поляки тут просто как сопровождающие товар лица. И это не было чем-то из ряда вон выходящим. Это в шестидесятых и семидесятых спекулянты шифровались как натуральные шпионы… Достаточно вспомнить, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» Шурик искал нужные транзисторы… А это был как раз семьдесят третий год. К концу восьмидесятых фарцовщики настолько осмелели, что вели бизнес, уже чуть ли не в открытую.
Через пару минут, тем же путем, каким и пришел, я покинул порт разочарованным. Честно говоря, надеялся наткнуться на что-то интересное, а тут всего лишь мелочевка, не заслуживающая внимания.
Через двадцать минут я вернулся домой.
Плюхнувшись на диван, я неожиданно вспомнил про свое письмо, ради которого вчера мне пришлось так рисковать… Я хотел его уничтожить, но так и не сделал этого. Осмотрел все.
Его нигде не было! Я прекрасно помню, что когда Настя отдала его мне, я сложил его пополам и сунул во внутренний карман толстовки. Причем, после стычки с Андреем, оно по-прежнему было внутри. Однако сейчас, прощупав всю свою одежду, я его не нашел. Да что за ерунда?
Взять его мог только Петров, утеря однозначно исключена. Но зачем ему это? Я же и так все ему рассказал…
— Ой, не понял я тебя, Андрюха… — задумчиво пробормотал я, глядя в стену. — Совсем не понял!
Глава 3
Неясные моменты
В глубокой задумчивости я снова покинул дом, вышел на крыльцо.
Раз за разом прокручивал в голове произошедшее и честно говоря, не мог прийти к окончательному решению. А что если я ошибаюсь и Андрюха тут вообще ни при чем?
Но тогда кто?
Снова уселся на тот же самый табурет, что стоял с краю от входа. Была глубокая ночь, но спать мне не хотелось совершенно. Я оценивал риски…
Скорее всего, у Петрова возникло ко мне некоторое недоверие. И это понятно — он ведь следак, причем прожженый. У него недоверие в крови. Одной только фразы, что я такой же как и он попаданец, может быть и достаточно. Этот момент мы перетерли. А вот тот факт, что мои намерения благие и я действительно хочу предотвратить аварию, скорее всего, насторожили его. Но зачем брать письмо?
Его мотивы мне неизвестны, а вот какие могут быть последствия… Что в этом письме, известно только мне одному. Я написал его давно, но так никуда не отправил. Это, была своего рода страховка, в которой сейчас не было никакой необходимости. Даже наоборот, теперь эта самая страховка представляла опасность уже для меня. Попади письмо в руки КГБ, все с ног на голову перевернется — тогда меня будут искать не только военная комендатура и те, кто стоит за диверсией и ликвидацией спецгруппы «Барьер». Вполне предсказуемо, что подключатся и гэбэшники и милиция и бог весть кто еще. Тогда я точно превращусь в загнанного зверя, которому все дороги на АЭС будут намертво перекрыты. Но, черт возьми, что намерен делать с письмом Андрей?