Тут же у меня возникла другая мысль. Раз Филатов тогда пострадал из-за своего стремления мне помочь, то почему это же правило не касается курсанта? Или, все только впереди?
От этой мысли меня пробрала дрожь.
— А ты чего катаешься?
— Да Катю к ее родителям отвозил.
Пока мы ехали, успели обсудить еще пару тем. Через несколько минут он подъехал к моему дому.
— Спасибо, Женька. Ну давай, увидимся. Катюхе привет.
— Ага, передам. Кстати! — Филатов вдруг посерьезнел. — Леха, крестным будешь?
Вообще-то крестным я уже был, правда, в другой жизни. У майора Ветрова родилась дочка шесть лет назад, вот он и предложил он мне стать крестным. И как-то это дело мне понравилось… Как в гости к нему не приду, обязательно какую-нибудь куклу или хотя бы киндер, но притащу. Но это в той жизни, а сейчас реальность у меня другая.
— Раз ты мне предложил, значит, буду! — улыбнулся я. — Это дело святое!
— Вот и отлично! — обрадовался Женька, пожимая мне руку.
Выбрался из машины, едва не шлепнулся на замерзшей луже. У подъезда все было тщательно посыпано песком, чтобы жители ноги не переломали, поднимаясь по скользкой лестнице.
Поднявшись на свой этаж, я позвонил в дверь. Так как была суббота, вся семья была дома — общими силами наводили в квартире порядок, причем задействованы были все.
Когда мама открыла дверь, я увидел за ее плечом Настю, волочившую за длинный шланг бирюзовую «Ракету». Это не убиваемое детище Днепропетровского завода было в каждой квартире, нещадно шумело, но честно сосало пыль. Кот Тишка сидел на шкафу в прихожей с ужасом таращился на пылесос и искренне не понимал, зачем эта шайтан-машина с воем катается за хозяевами.
— Привет, мам! — широко улыбнулся я.
— Леша! Ой, привет! — удивленно воскликнула мама и тут же заулыбалась. — Опять не предупредил, вот паразит! Заходи, заходи скорее! Промерз, наверное, весь?
— Да не особо. Меня Женька Филатов подвез до самого дома. Так что, нормально.
— Настя, Сережа. Леша приехал, — крикнула мама.
Пылесос был благополучно выключен, а кот испытал облегчение. Тут же подскочила Настя, прыгнула в объятия. И тут же испуганно отпрянула:
— Ой, какой ты холодный…
Из кухни показался отец с молотком в руке и сумкой с инструментами через плечо — видимо что-то ремонтировал.
— Здорово, сын! — сказал он, протягивая руку. — Ну что, увольнительная?
— Так точно! Смотрю, у вас тут парко-хозяйственный день?
— Ну, наконец-то. А то мы уже не помним, когда у тебя последнее нормальное увольнение будет. До конца службы осталось десять месяцев?
— Ну, где-то так. Да, недавно отличился в несении службы, вот и отпустили, — улыбнулся я, снимая бушлат. — Ну что, помочь вам с уборкой?
— Конечно, помочь! — ответила за всех Настя и ухватив меня за руку, потащила в свою комнату. По пути успела похвастаться. — А у нас новый телевизор. Старый теперь у меня стоит.
С уборкой квартиры мы закончили примерно через час.
Когда я выбрался на лоджию, туда же вышел и отец. Вид у него был слегка взволнованный.
— Леш, у тебя все в порядке? — спросил он.
— Да, что такое?
— Я слышал, что ваши солдаты стояли, когда на станцию прибыла делегация из МАГАТЭ? Там у вас что-то произошло, да?
— Ну, можно сказать и так, — слегка напрягся я. — А что?
— Среди наших мужиков поползли слухи, что директору станции Виктору Брюханову очень не понравилось, что у него повсюду стоят военные, от которых нет никакого толка. Вроде как он даже в Москву собрался звонить, чтобы обсудить этот вопрос с высшим руководством.
Я усмехнулся. Кто такой Брюханов, что собрался перебороть инициативу КГБ СССР по охране атомных станций?
— Не думаю, что это произойдет на самом деле. Его ведь тоже можно понять, на станции двойное убийство и…
— Что? Как двойное убийство? — изумился отец.
— Вот так, пап, — ответил я, сообразив, что сболтнул лишнего. Несколько секунд я соображал над тем, стоит ли продолжать. Почти сразу решил сказать ему часть всей правды, относительно произошедшего десятого декабря. — Никаких несчастных случаев там не было. Это были люди, которые намеренно собирались устроить аварию на четвертом энергоблоке. Их выявили и ликвидировали люди из первого отдела атомной контрразведки. Теперь понимаешь, почему я был против, чтобы ты переводился на новое место?
Отец не ответил. Лишь судорожно выдохнул… Около минуты он думал, затем спросил:
— А откуда ты об этом знаешь? — с некоторым недоверием спросил он.
— Пап… Вообще-то, я не должен об этом говорить. Но, чисто между нами… Наше подразделение частично курирует комитет госбезопасности, отсюда и допуск к информации. К тому же, я был в дежурстве на станции десятого числа, — я старался говорить как можно проще, но все равно, сам того не желая, нагнал жути. По его посеревшему лицу все стало понятно.