— Ясно, — с досадой произнес я. — Значит, пиво будем с Быковым и Трошкиным дегустировать без тебя.
— Погоди, Андрей… А ты помочь не хочешь?
— Пятница же?
— У нас народу, капец, как не хватает. Всех подняли, кто хоть как-то может в оперативно-следственных действиях участвовать. Даже кинолога дядю Васю.
Да, труба дело, если уж до дяди Васи дошли.
— Он же старый, как сам Дзержинский? – еще более недовольным голосом переспросил я.
— И он так сказал. Но все равно загребли, щас на инструктаже в актовом зале сидит вместе со всеми приданными силами. Верещал, что ничего не смыслит в обысках. Его, мол, дело маленькое. Собачек кормить да какашки за ними убирать. А начальник управления его мордой тыкнул в его же прошлое. Напомнил кинологу, что тот десять лет опером землю топтал. До службы в собачатнике.
— Ну, я же говорю, старый дядя Вася, — усмехнулся я. — Склероз, видать, вот и забыл. А от меня-то что требуется?
Я давно уж понял, что отвертеться у меня не получится. Не по-дружески будет. Да и прав Горохов, мне на сборы много времени не нужно.
— Да ничего особенного. Приезжай на Литейную 234 через минут сорок. Поможешь квартиру блокировать. Чтобы не смылся никто… Я туда только с дядей Васей и следаком отряжен. Трое нас всего. Вот и представь. Жопа чует, что облажаемся. Сам-то я тоже ни разу в обысках не участвовал. И следак зеленый совсем, как тля по цвету. Да и по размерам тоже. А с тобой спокойнее как-то будет…
— А что за рать у вас такая? Из двух человек и одного старика? Не могли вам людей выделить?
— Так я же говорю, нету больше. Всех уже раскидали, кого могли. А наш адресок посчитали самым бесполезным. Якобы там живут сродные братья подозреваемого. Армяне. Вроде как не при делах. Недавно в городе. Но для формальности проверить надо их. Чтобы исключить, так сказать.
— Вдвоем живут?
— Да, квартиру сняли. Переехали недавно из Алаверди. Мясом в коопторге торгуют. Представляешь?
Погодин был искренне удивлен.
— А что такого?
— Ну, как бы это не мужское занятие… Продавцом работать. Так что? Поможешь?
— Ладно, только я ненадолго. Через часик Быков с Трошкиным должны прийти. Помогу тебе в квартиру проникнуть, а там уже дальше сам.
— Спасибо, Андрюх!
Я положил трубку. Баба Глаша, что с интересом слушала мой разговор (детективы она обожала), теперь демонстративно уперла руки в бока:
— Петров! Я думала, никогда не наговоришься! Аппарат, поди, уже перегрелся. Сколько трещать-то можно? Вернешься с командировки – три пролета подметешь!
— Не греется телефон, баб Глаш, — улыбнулся я. — А подмести — подмету.
Я наказал Соне встретить друзей и развлекать их до моего приезда. Квадратный коротыш “Саратов” затарен пивом и воблой. Будет чем заняться гостям, соскучиться не успеют.
Я поцеловал Соню, шлепнул ее там, где звонко, и поспешил вниз, где у подъезда в гордом одиночестве стояла моя ласточка. Похоже, что среди обитателей общежития я вообще был единственным обладателем автомобиля. Да еще и “Волги”.
До нужного адрес добрался быстро. Даже опередил опергруппу. Прибыли они минут через десять на стареньком красном “Москвиче” четыреста двенадцатой модели с пожамканными дверями и замятыми передними крыльями.
— Привет! — воскликнул я, разглядывая вылезающих из машины троих милиционеров. — Что, служебки все по “нормальным” обыскам разъехались, а вам это корыто досталось?
— Вообще-то это моя машина, — насупился возрастной широкоплечий детина с лицом Валуева, но глазами добрыми, как у спаниеля.
Когда он выгребся из машины, ее задние рессоры облегченно скрипнули.
— Извини, дядь Вась, не признал твою ласточку. У тебя же шестерка вроде была. Новая совсем.
— Была да сплыла, — буркнул здоровяк. — Развелся я, Андрюха, вот разменял ласточку на корыто.
— А я-то думаю, почему в машине псиной несет? — подал голос молодой следак. Внешне он напоминал Максима Перепелицу. В плечах неказист, непослушный вихор на полголовы, глаза шкодливые, но умные. — Ты что, дядя Вася, собак на нем возишь?
— Да я сам как собака, — вздохнул тот. — Пропах насквозь на питомнике, только что не гавкаю. Ну что, молодежь! Пойдемте делом займемся.
Вошли в подъезд. Тесный лифт едва нас вместил. Кинолог даже голову пригнул. Сколько в нем роста, интересно?
— Жмите уже на кнопку кто-нибудь, — ворчал “Перепелица”, тщедушное тельце которого приперли в угол.