Только сейчас я увидел в глубине прихожей новенькую проолифенную дверь, местами с застывшей смолой. Даже запах хвойный ощутил от свежего дерева.
Эпоха железных дверей еще не наступила, и двери вообще не принято было менять, пока те не умрут от старости. А если и меняли, то не на сваренные из рельс и листов брони, как в девяностые, а на такие же хиленькие конструкции из древесных пород. Да что двери? Даже ключи до сих пор под ковриками оставляли. И чтобы домочадцы точно нашли этот самый ключ, еще и записки в дверь совали, мол, мама, ключ под ковриком.
— Ну, раз все так замечательно разрешилось, — проговорил я, пятясь к лифту. — Еще раз прошу прощения, нам пора, на чай не останемся…
— Куда это вы собрались? — Гале явно было скучно.
Рутина с Шуриком заела, а тут столько мужиков на нее свалилось разом. Не хотела нас отпускать:
— А кто нас до утра сторожить будет? Если вы милиция, вы должны отвечать за имущество и безопасность граждан!
— А вы милицию со сторожами не путайте, — уже осмелел следователь, когда понял, что никакого материального ущерба по его (или дяди-Васиной) ошибке мы не причинили, лишь неудобства. — В наши обязанности сторожить не входит. И вообще! Вы нам еще спасибо должны сказать!
— За что это?! — хозяйка от наглости “ребенка” аж челюсть забыла подобрать, так и замерла с отвисшей.
— За бесплатный демонтаж, так сказать, старой конструкции. Сэкономите на замене двери, благодаря нам.
Тетя еще что-то верещала и возмущалась, как вдруг в прихожую протиснулся мужичок чернявый, как Муслим Магомаев. Только носом больше и крючковатей.
— Ви што шумити? — возмутился джигит, одетый в красный спортивный костюм с кофтой на голое тело (шерсть кудрями пробивалась поверх молнии на груди) и в клетчатые тапочки. — У меня дэвушка в гостях. А ви амарагидон устроили, панимаишь!
— Земляк, — обратился я к нему. — А ты с какой квартиры?
— Снизу, из адинадцытой!
— Гражданин Агавелян?
— Да-а… Аршак…
— Замечательно! — я ткнул ему корочками в изумленное смуглое лицо. — Мы к вам в гости сейчас пойдем. Постановление у нас на проведение обыска имеется по вашему месту жительства.
Агавелян вдруг потух, глазки опустил и даже как-то погрустнел, забыв спросить, а по какому, собственно, поводу обыск намечается. А скорее всего, не забыл — рыльце в пушку потому что.
— Пойдемте, гражданин Агавелян, — подтолкнул я его к выходу.
Тот нехотя поплелся, еле-еле переставляя ноги. Но в следующий миг вдруг рванул со скоростью африканского страуса. Сшиб “ребенка”, увернулся от Погодина и уже почти выскочил на лестничную площадку, как напоролся на кулак дяди Васи. А это вам не хухры-мухры…
Василий еще минут пять назад вышел из квартиры в подъезд, чтобы не стеснять своим телосложением узкое пространство прихожей. Да и тетя в бигудях на него как-то жадно поглядывала. Смутила здоровяка.
Бегунок распластался на лестничной клетке, как утка, подстреленная дуплетом, и не подавал признаков жизни.
— Убили… — выдохнула Галина, прикрыв вновь отвисшую челюсть рукой.
— Спокойно, граждане. Работает милиция, — я подошел к дяди-Васиной добыче и осмотрел ее безжизненную морду. На скуле уже назревал синяк. Пока багрянцем. Нормально, жить будет:
— Вставай, земляк, — я потащил его за ворот вверх. — Хорош притворяться.
Тот открыл глаза и непонимающе вертел головой. Пришел в себя и все вспомнил:
— Может, договоримся, начальник?
— Может, и договоримся. Пошли к тебе домой договариваться, несподручно как-то в подъезде, — я вручил пленника Погодину и дяде Васе.
Те вцепились в него, как коршуны в куренка. Больше никому не хотелось опростоволоситься, а сам я поспешил, перескакивая сразу через две ступеньки, на заветный четвертый этаж. Где-то сзади болтался следак. Сопел, и ещё слышно было, как по ляжкам хлопает планшетка.
Вот и одиннадцатая квартира. Номера на двери нет, но судя по расположению — она. Я толкнул дверь — открыта. Ну, значит, точно она. Полумрак, запах терпкого вина и парафина, где-то в комнате мерцают свечи. Агавелян-то, оказывается, романтик у нас. Свидание девушке устроил по полной. Все-таки умеют кавказцы за дамами ухаживать красиво, не то что мы, оболдуи. И где-то это самая девушка должна быть. Не напугать бы ее, дурочку. Где тут, блин, свет включается? А вот, вижу. Но свет я включить не успел…
В проеме появилось нечто… Виден был лишь громадный силуэт на фоне отблесков свечи. Это было что-то среднее между другом Астерикса и Шреком. Но только в юбке. Мать моя… Это что? Та самая дэвюшка?!