Протопали по дну ложбины и свернули за поворот. Картина маслом. На земле распростерто тело подростка. Вокруг загорают милиционеры, человек в гражданке с фотокамерой и громоздкой фотовспышкой (явно местный криминалист), пожилой сухонький мужичок в вязаной «бабушкиной» жилетке (похож на судмеда) и прокурорский работник в синей «летной» форме с петлицами советника юстиции.
Вся братия давно скучала. Жевала травинки, сшибала щелчками жучков и смолила сигареты. Оно и понятно. Время к вечеру, а оперативно-следственная группа с утра нас тут дожидается. Ну, сами виноваты, нечего было дергать спецгруппу на рядовое убийство, да еще в качестве непонятных консультантов, самостоятельно не вникнув еще в суть.
Нас так быстро сюда запульнули, что Горохов даже не успел разобраться, в качестве кого мы были направлены. Естественно, официальный приказ об откомандировании еще только рождался в недрах ГУУР МВД, а мы прибыли загодя, так сказать, по команде «фас». Такое часто бывает, когда дело не терпит отлагательств. Если бы мы еще официальную бумажку ждали, то бедолагам впору было бы разбивать палатки рядом с телом.
Завидев нашу делегацию, присутствующие оживились и перестали мять мох и пеньки пятыми точками.
Первым к нам подоспел «летчик» и представился:
— Здравствуйте, товарищи, рад видеть. Прокурор города Цыпинска Семен Афанасьевич Звягинцев.
Пожал всем руки. Остальные из его команды на рукопожатия не осмелились, разглядывали нас с нескрываемым интересом и некоторым благоговением. Виданое ли дело, прибыла знаменитая группа Горохова с Курсантом и Психологиней. Даже Федя и Алеша приосанились и повесили на свои довольные морды снисходительные улыбки.
— Здравствуйте, товарищи, — Горохов кивнул присутствующим и, выдернув руку из ладони прокурора, поспешил к трупу.
— Подождите, Никита Егорович, — я деликатно ухватил его за рукав и кивнул на почву возле тела. — Там след обуви.
Никому нельзя топтать улики, даже если это твой шеф.
Горохов остановился и многозначительно покачал головой, будто увидел след раньше меня и совсем не собирался его топтать.
— Слепок почему не сделали? — бросил он вопросительный взгляд на местных.
— Земля сырая и рыхлая, — начал оправдываться криминалист, который как братец напоминал Каткова (такой же солидный в талии и с щеками, которые видно даже со спины), — рельеф рисунка подошвы не отобразился. Я размеры снял, в протоколе осмотра зафиксировали, и сфотографировал его в масштабе.
— Все равно слепок сделайте, — наш шеф так и не примирился с ролью таинственного «консультанта» и по старинке отдавал распоряжения, на что и никто и не думал возражать.
Молоток! Так и надо.
— Есть! — криминалист наклонился и стал ковыряться в недрах потертого и исцарапанного тяготами службы пластикового чемодана, который больше напоминал разбухший дипломат-переросток.
Подросток лежал будто по стойке смирно. Обычный пацан в трикотажном синем спортивном костюме. Кожа подернута трупной синевой с розовым оттенком.
Сутуловатый мужичок в вязаной жилетке, как я и предполагал, оказался судмедом. На огромном носу крепко сидели круглые очки.
— Штольц Карл Генрихович, — представился он и, пользуясь случаем, скромно пожал руку мне и Горохову.
— Рассказывайте, — снисходительно кивнул Горохов, вынимая из недр пиджака блокнот.
— Видимых телесных повреждений нет. Трупное окоченение отсутствует, — бойко начал вещать судмедэксперт. — Значит, время смерти не менее двух суток. А характер, выраженность и окрас трупных пятен, состояние кожных покровов позволяет утверждать, что время смерти не более трех суток.
— Вижу, что свежий совсем, — Горохов обошел тело. — И что же вас смущает? — Никита Егорович явно уловил в голосе судмеда неуверенность.
— Данные измерения внутрипеченочной температуры. Я проколол под правым нижним ребром брюшную стенку и ввел щуп. Температура печени гораздо ниже окружающей среды.
— И что это значит? — Горохов оторвался от блокнота и вскинул на собеседника кустистую бровь.
— Что время смерти — больше чем три дня.
— Хм-м, — Никита Егорович погрыз кончик авторучки. — Нестыковочка, однако…
— А еще меня смущает розовый оттенок трупных пятен. Будто мальчик переохладился.
— Ночью в лесу холодно, ведь так?
— Не совсем… Последнюю неделю температура не опускалась ниже двенадцати градусов. А днем и больше двадцати иногда бывало. Вот как сейчас. В тени это, конечно, не чувствуется. И потом, если смерть наступает в результате переохлаждения, то человек, пытаясь согреться, погибает, принимая характерную позу эмбриона. Лежит на боку, подтянув колени к животу и прижав руки к груди. Этому невозможно противостоять. Я поэтому, собственно говоря, прямо здесь прокол и сделал.