— Это — кто? — возмутился Моня.
— Группа поддержки, — весело ответил Женя. — Мы теперь все у Кима занимаемся. Не желаешь ещё один спарринг?
— Мы с этим пгишли газобгаться, — буркнул Моня, к такому обороту не готовый. — Чего нашего обидел?
— Так это же он первый сказал «пойдём на ринг». Драться со мной решил, девятилеткой. Мне осталось убегать или обороняться. Право на самозащиту даровано мне Конституцией СССР.
— Гопник из подворотни прикрывается Конституцией! — вякнул Володя. — Вот дожили…
— И ты его своими подлыми пгиёмчиками… Пацан кговью писает!
— Пройдёт. Заодно получил урок — не на всех надо бросаться с кулаками.
— А мне угок пгеподашь? — Моня поднял руки к лицу, принимая стойку, вот только левую ногу, переднюю у него, оттянул назад.
— Ну, дружище, у меня такого желания не имеется. Между нами нет ссоры и счётов. А вот если ты сам желаешь напасть чисто по хулиганке… — я ласково улыбнулся. — Словно гопник из подворотни. Ну, пробуй. Только учти. Я тебя вдвое меньше. Поэтому свою жизнь буду защищать до последнего. Пацаны! Прикройте фланги. Этого завалю сам, надо, чтоб остальные не накинулись.
Я скинул мастерку, достав из кармана отвёртку, подбросил её, поймал левой и снова перебросил в правую.
— Ты отвёгткой воогужился! Шпана подзабогная…
— Ничего подобного. Хотел завернуть винтики, у нас шпингалет в спальне разболтался. А тут ты… Против такого большого лба у малька не велик выбор. Может, и отлупишь меня. Но в печень, в почку или на крайняк в глаз я тебе отвёртку загоню. Начинай первым! Мне для отмазки перед ментами нужна самооборона.
— Моня, он много…здит, — мудро заметил один из их шоблы. — В реале не такой крутой, как себя ставит.
— Ты сам это пговегишь? Ценой отвёгтки в глазу? Ну нахег. С психом не желаю связываться. Пошли.
— Моня! Галя теперь с Женей танцует. Я в случае чего Женю прикрою.
Я кричал насмешки в спину уходящим боксёрам, они не оборачивались, борцы ржали. Из кустов на песок повалили зрители — папа Ким, Игнат, Александр Николаевич. Смотрели ли представление Коган с Ботвинником, понятия не имею, если и сидели в кустах, ретировались незаметно. Последней оттуда вышла Галя в сопровождении пары некрасивых гимнасток и демонстративно взяла Женю под локоть. Тот от счастья едва не растёкся по песку как растаявшее желе.
Глава 4
4
Боксёр-пионер-гопник
Приехавших навестить меня родителей я упросил оставить чадо ещё на одну смену, благо почти бесплатно, большую часть нашего недорогого содержания берёт на себя социалистическое Отечество. Оба таращились на сына жилистого, загоревшего, нимало не угнетённого лагерным бытом.
— Ты вырос сантиметра на два, — заметила ма. — Как же я по тебе соскучилась!
— За осень и зиму надоем.
— Как успехи? — поинтересовался папа.
— Супер! К концу смены — соревнования. Приезжайте, если сможете. Тренер наш Александр Николаевич уговаривает перейти с осени на пятикратные тренировки в неделю, чтобы повысить разряд.
— Много… — промямлила мама. — Устанешь!
— Здесь две тренировки пять дней и одна в субботу, ничего страшного. Мне — на пользу. Идём!
Я потащил обоих на гимнастическую площадку и, вклинившись между девочками, показал свою программу в вольных упражнениях. У родителей челюсти отпали. Оба ни разу не приходили ко мне на тренировки, даже соревы проигнорировали, у папы занятия, у мамы диссертация на сносях, некогда им… Здесь же не увильнули.
Представил, как их колотнуло бы, если бы показал учебный спарринг с Женей или другими пацанами. Рубились мы не жёстко, но в полный контакт. С утра я отрабатывал обязаловку на гимнастике, вторая треня была с каратистами.
А вот Владимир Ботвинник, двукратный чемпион СССР по боксу, за нами посматривал. И алчущий глаз тренера, всегда ищущего молодые таланты на предмет переманить к себе, почему-то задержался именно на моей персоне. Однажды, когда основательно вымотался у папы Кима и едва шевелил ногами по направлению к кубрику гимнастов, тренер преградил мне дорогу.
— Здравствуй, гопник.
— И вам не хворать.
— Что так неуважительно?
— За гопника.
— Так сам пацанов моих пугал: гони мелочь из карманов.
— Ах, это… — я потёр физиономию, по которой крепко прилетело ногой, и ещё не успел залатать ущерб. — Так они почему-то именно шпаны боятся. На пушку взял, они зассали. Я из интеллигентной семьи, папа — доцент, мама диссертацию пишет.
— Интересно. Многие мои с Розочки и Карла Либкнехта, их грушевские гоняют, оттого в бокс записались, ты их по больному резанул… Ладно. Знаешь, кто я?