Потом упражнения на руки, бой с тенью, на гибкость, на скручивание тела. И снова на ноги, все взялись за скакалки — и вперёд. На гимнастике, да и у папы Кима тоже не приходилось дремать. Но тренировочный процесс в боксе куда более энергозатратен, я это знал из аудиолекций инопланетной сволочи, теперь ощутил на своей шкуре.
Естественно, никаких спаррингов, с отвёрткой в кармане или без неё, на первых занятиях не предусмотрено, тут папа может быть спокоен. Коган разбил нас на три группы по степени опытности (или неопытности). Как старший тренер спортшколы отбирал из пополнения самых перспективных и вёл их до соревнований.
Мне посвятил несколько минут персонально — постановке джеба. Потом мной занялся один из его ассистентов.
— В боксе в нанесении удара участвует всё тело. Ты движешься вперёд, атакуя. А ещё лучше — навстречу противнику в контратаке, тогда его скорость складывается со скоростью твоей руки, усиливая удар. Смотри, как работает стопа. Доворачиваешь тело, плечи, последней в движение приходит рука. Цель — в двух сантиметрах внутри поверхности мешка. Ха-а!
Он вколотил в тяжёлый мешок рукой в перчатке так, что хлопнуло как пистолетный выстрел, сам мешок лишь чуть покачнулся. Я попробовал повторить. Получилось намного тише, будто на тот пистолет одели глушитель. Мешок, правда, качнулся сильнее.
— Понял свою ошибку? Ты не бьёшь, а толкаешь. Неужели всё забыл, чему научился в лагере? Резче!
Добившись кое-какого результата, он показал двойку джеб-кросс. Что-то тоже получалось, не блеск, но неплохо, учитывая, что все мои драчливые навыки и уроки Кима были прямо противоположные. Если в боксе одна рука вылетает вперёд, толкаемая всем телом, а вторая прикрывает челюсть, в карате сэнсэй часто держит ученика за плечи, чтоб не смещались при ударе. Атакующая рука, перед выпадом слегка сжатая в кулак, находится у пояса и вылетает к цели с доворотом, вторая противоходом резко возвращается назад, челюсть никто и не думает закрывать: если боец пробил точно ногами и сократил дистанцию до поражения кулаком или вытянутыми пальцами, противнику уже не до контрудара, надо уйти от нокаута. В боксе открытая челюсть — прямой билет в нирвану, когда звуки куда-то исчезают, и слышен как из другой вселенной только голос рефери, открывшего счёт.
В восточных единоборствах количество ударов, нанесённых или пропущенных в голову за поединок, сравнительно невелико. А в боксе случается обмен ударами, когда оба, плюнув на защиту, дубасят друг дружку минуту подряд, иногда — больше, пока не сцепятся в клинче, иссякнув. Удары не столь акцентированные, чем подготовленный нокаутирующий, оглушают лишь, не валят, это соревнование на стойкость и крепость башки. Как говорил один советский товарищ прапорщик, были бы у меня мозги — было бы сотрясение.
Если в «Трудовых резервах» боксёры гоняли меня больше на общую физуху, на «Динамо» создали «условия, приближенные к боевым». Порой Коган спускал на меня Моню или Даника — наносить одиночные и двойки для наработки навыков защиты. Били крепко, но без злости, никто не пытался меня уложить.
Вот что странно. На любые соревнования заявляется один боксёр от команды в каждой весовой категории. То есть все претенденты одного веса — конкуренты друг дружке, в том числе в пределах одной спортшколы. Я видел шутки, подначивания, иногда довольно грубые, пошлые и даже хамские, всё же боксёры-тинэйджеры из провинциального советского города, не Москва и не Ленинград, отнюдь не дети британских лордов. Но никакой злобы, интриг, подсиживания, подлости. Команда — семья, пусть и не по крови. У американцев, как я читал, культ индивидуализма развивается с самого начала. Тренер собирает самых отвязанных драчунов квартала и говорит: траханые ниггеры, только один из вас, сан оф бич, чего-то добьётся, переколотив в труху соперников, остальные — подохните, мазафака, потому что в люди выбивается только идущий по поверженным телам, и это не метафора.
Что ни говори, в советской школе бокса более человечные отношения. Нормальные. Тому же Когану зачтётся на Высшем суде воспитание этих пацанов, спишутся грехи. Но Владимир Львович сразу предупредил: начиная с чемпионата республики, где разыгрываются путёвки на Союз, уже будет говно. Подковёрные игры, и пятая статья — далеко не единственное, что может стать на пути, а то и вообще заставить повесить перчатки на гвоздик.
Для меня таким препятствием стала мама.
Проблема началась с милицейского сына Костика. Он старше меня, приблизился к возрасту, когда официально записывают на бокс, причём общество «Динамо» как раз относится к КГБ и МВД одновременно. Поэтому в конце декабря папа-старшина привёл оболтуса именно к нам, словно назло — в мои тренировочные часы.