После урока, когда мои новые одноклассники тайфуном сорвались с мест и понеслись к выходу, я задержался и выдал прочувствованный спич на английском языке, стараясь выдерживать британскую манеру речи, описав её ошибки в произношении и грамматике.
Та уронила классный журнал и рухнула на стул.
— Но откуда ты…
Она перешла на русский, я продолжал по-английски, как можно проще, вдруг не поймёт. Сказал I am a boxer, серьёзно тренируюсь и готовлюсь к международным соревнованиям, где язык необходим. Вынужден признаться, что у неё, при всём уважении к мисс Мэри Васильевне, вряд ли что-то почерпну.
Если бы у меня прорезались рога и копыта, бедолага не удивилась бы сильнее. Симпатичная, кстати, дамочка. Английский ей пригодился бы работать около «Интуриста», но формы не те, компактные. А так — вполне ничего. Росточком с меня, около метра пятидесяти пяти, стройная, с каштановыми волосами, стрижеными под Мирей Матьё. В глазах учительницы прыгали порочные чертенята, сейчас, правда, спрятавшиеся из-за моего наезда.
Довольно быстро опомнилась.
— Валерик! — начала она, надо же — на первом уроке запомнила моё имя. — Чем же я тебе могу помочь? У меня есть несколько книг на английском, не адаптированные. Учебники для вузов. Только давай сохраним в секрете этот разговор. Я сначала в Институт иностранных языков поступала, не прошла, тогда — в пед…
Где уровень подготовки несравнимо ниже. Позже, общаясь на тему книг, я узнал некоторые подробности. Даже не минчанка, она сумела распределиться в Минск и выхлопотала через районо отдельную комнату в рабочем общежитии. Как? Ответ могли дать только чертенята в её глазах.
А в ночь после знакомства приснился потрясающий эротический сон. Да, ко мне в постель пришла наша школьная Мирей Матьё, на простыне поутру впервые обнаружилось влажное пятно, организм сигнализировал: из детской фазы развития он переключился в юношескую.
Днём, когда ма не видела, я застирал и высушил простыню. Концепция «папа, мама и я — спортивная семья» или, в другой интерпретации «вместе дружная семья», в СССР не предусматривала своевременного полового воспитания. Слышал, подростки буквально с ума сходили, нежданно обнаружив первые поллюции или месячные.
Мама наверняка бы сочла, что начало перехода к половой зрелости в двенадцать — слишком рано. Тем более в квартире на Одоевского все комнаты были раздельные, не смежные, каждая имела отдельную дверь в общий коридор, и при вечернем походе в туалет я больше не беспокоил родителей, копошившихся под одеялом вопреки всеобщему заблуждению, что в СССР секса нет. Это у меня не было. Пока.
Я трахался только со спортивными снарядами. Перчатки и макивару в свою комнату не принёс, не желая накалять атмосферу, прибил только оструганный брусок в дверной проём на должность турника, на котором подолгу висел, растягивая позвоночник. По росту вписывался в график отца и очень не хотел останавливаться на его неполных ста семидесяти. Акселерация понемногу накрывала планету, но меня предпочла обойти стороной. Обидно…
Глава 7
7
«…Вот апперкот, я на полу и мне нехорошо!»
Голос рефери пробился в раненый мозг тускло, глухо, как с того света.
— Шесть, семь…
На восьми я вскочил, стал в стойку, пару раз махнул руками и снова замер в стойке.
— Девять. Бокс!
Слава кому-то там, грянул гонг. Мой угол нашёлся не сразу, я плюхнулся задницей вниз, даже не удостоверившись, что Коган успел подставить седушку.
— Заканчиваем?
— Нет… — я вытащил капу, невкусную такую, в крови и, кажется, в желчи. — Урою гада.
Самое печальное, не помнил кого нужно мочить и даже сколько раундов прошло — один или два. Обычного человека с таким сотрясением можно уносить. Я же впал в прострацию, пышно именуемую медитацией. Всего на сорок секунд, но и они позволяют кое-что.
Вдруг память включилась, будто её кто-то вставил в слот, соединив контакты. Забыл, а теперь вспомнил, я довольно много.
Февраль семьдесят четвёртого, юношеский республиканский турнир «Первая перчатка», рассчитанный на дебютантов. СКА, плюнув на это, выставил обладателя второго юношеского разряда Марата Гордеева, и я попал на него в одной шестнадцатой. Коган вообще не хотел меня заявлять, по правилам нельзя — слишком рано, согласился лишь потому, что Володька, лучший в той весовой категории, сильно простудился. Мне пришлось выдуть три литра кефира перед взвешиванием. Жеребьёвка… И сюрпрайз: фаворит из армейского клуба пересекается со мной в стартовом поединке.