Поскольку тет-а-тет среди снующих соучеников практически невозможен, положил ей на стол тетрадь, поверх неё записку:
«Уважаемая Мария Васильевна! Мне очень нужен ваш совет. Могу ли поговорить с вами после уроков?»
По идее, со всяким личным-проблемным полагается обращаться к классной руководительнице. Но в старших классах мне попалась пожилая грымза, и скорее признаюсь в чём-то родителям тела, нежели ей.
Маша кивнула, и я подкараулил её на выходе из школы, потянулся вслед на безопасном расстоянии. Она неторопливо шагала по переулку Одоевского в сторону улицы Притыцкого. Когда школа надёжно осталась в сотнях метрах позади, нагнал её.
— У тебя что-то случилось, Валера?
— Случилось. Вы. Когда вы такая, словно скисшее вино, я места себе не нахожу. Муж вас бьёт? Может, лезу не в своё дело… Но… Вы мне не чужая!
Когда прервались альковные отношения, я строго выдерживал «вы» и по имени-отчеству, даже наедине.
С минуту шли молча, старшеклассник с комсомольским значком на пиджаке и ученическим портфелем, и грустная взрослая женщина в лёгком весеннем плаще.
— Нет, не бьёт. Пылинки сдувает. Называет «золотце», «птичка моя». Но что это за жизнь! После армии Аркадий закончил политех, работает инженером. Зарплата с премиальными и прочими сто тридцать. Отдельная комната в общежитии, стоим на его заводе в очереди на жильё, но это лет десять. Председатель профкома прямо сказал: будет ребёнок — подвинем вас вперёд. Но ещё и с маленьким в эту конурку… Да, многие семьи согласились, сушат пелёнки прямо на кухне, у плит. Аркадию предлагала: поедем в его райцентр, там с жильём проще, но он упёрся, с боем получил минскую прописку, пусть общежитейскую, совершил подвиг Геракла, не хочет жертвовать результатом.
Об этих подробностях советской жизни — микроскопических заработках, дефиците самых банальных вещей и продуктов, невозможности в разумные сроки обеспечить себя комфортным жильём, не знают и знать не хотят многочисленные индивиды, выросшие после распада СССР в постсоветских государствах и ностальгирующие по «нерушимому», таких встречал множество во время прошлых заданий на земле. В Союзе была слишком слабая экономика, к тому же перенапряжённая для военного противостояния с «врагами», то есть со всем миром, кроме третьего и немногочисленных союзников по Варшавскому договору. В сводных цифрах, особенно если сравнивать с «благосостоянием» жителей Центральной Африки, дела обстояли, быть может, не столь трагично. А в личных драмах на примере той же Марии Васильевны проблемы вставали выпукло и практически непреодолимо. Благополучие семьи Матюшевичей с зарплатами профессора и доцента на три рта не шло ни в какое сравнение с положением основной массы жителей города-героя Минска, что уж сказать о деревенских, видевших в сельских лавках только плохо пропеченный чёрный хлеб, порой — с перебоями, белый по телевизору, зато дешёвое плодовое вино — хоть залейся, лишь бы не гнали самогон и не критиковали по трезвухе власть.
— Мария Васильевна, простите, что о личном. С милым и рай в шалаше. Но что-то ваш шалаш не райский помимо бытовых неурядиц.
Она замедлила шаг, обернулась ко мне. Теперь и на каблуках была чуть ниже ростом. В глазах мелькнули смешанные чувства, среди них даже… ненависть!
— Это ты виноват. Во многом. Был нежен и умел. Не сравнить… Аркадий лезет ко мне каждую ночь! Но как расслабиться, когда за тонкой перегородкой соседи? Тем более — трах-бах и готов, отвернулся и храпит. Такая у нас «любовь».
— Извините, взять вашего супруга в ученики-стажёры не готов.
— А ты по-прежнему с Зиной и Иполлитом?
— Да. Зина в отъезде.
— Ключ у тебя?
— С собой!
Я почувствовал, что всё тело изнутри заливает горячая волна. Неужели повезёт?
Повезло. Мария Васильевна предупредила: на продолжение не рассчитывать, к прежнему возврата нет. Но сегодня ей особенно невмоготу!
Она едва не разорвала меня страстью, копившейся месяцами, набросилась, словно противник на ринге. Рвала когтями, кусалась, чего за ней не водилось в прошлом году. Может, потому что похудела, ей это не шло, но придираться не к чему, часам к семи вечера я был истощён сексуально, зато Яшка заметно потеплел.
Наверно, в ту встречу и сам потерял несколько сот грамм веса, взвешивание перед одной восьмой прошёл легко. А перед выходом на ринг к нам заглянул Ботвинник.
— Валера, видел бой Кривоносова в шестнадцатой?
— Не видел. Он сразу за мной был, в пятой паре. Считается середнячком по классу. А что?