— На какой раунд ставим? — упорно спрашивал мой секундант перед общей пресс-конференцией.
— На третий. Понятия не имею, кто это такой — Пламен Пенчев из Болгарии, только возраст и рост. Хреново у нас добывается информация!
— Потерпи. К четвертухе я попробую решить проблему.
Он исчез, появившись лишь минут за пять до боя, забинтоваться и натянуть перчатки мне помог боксёр из средних. Ким хитро подмигнул азиатским глазом и принялся размахивать полотенцем. Глава делегации чуть на говно не изошёл, узнав про опоздание секунданта. Хорошо хоть, в обеих ещё более лёгких категориях наши победили.
— Бокс!
Парень был подающий надежды, но, попади он на взрослый чемпионат СССР, его бы схарчил без хлеба любой, кто со мной встречался. Я вообще не атаковал, вяло отмахиваясь, чтоб не задеть ненароком, кто-то из тренерского состава пытался мне вправить мозги во втором перерыве с воплями «атакуй!», но я проигнорировал. Завалил болгарина в первые двадцать секунд третьего раунда, первой же жёсткой серией, здесь её начал проверять на практике. Первый джеб шёл, чтоб замаскировать поворот корпуса на удобный угол, правая на исходное — «пли»! Сразу же кросс слева, он тоже на отвлечение внимания, и снова правой — апперкот, хук или кросс, зависит от положения противника.
Судья ошарашено воззрился на меня, не понимая, чего я миндальничал первые четыре минуты, и не стал открывать счёта. Болгарина подхватили под белы рученьки и как-то вынудили стоять не падая при объявлении победителя.
Кима у помоста уже не было, он обнаружился лишь к вечеру в гостиничном номере и принялся прилаживать к телевизору массивный ленточный видеомагнитофон.
— Договорился тут с одним за пять фунтов в сутки… Смотри!
Бой Тити Терелла из Румынии, где тот одолел англичанина Петера Ханлона, показался мне чем-то из «детский сад, ясельная группа». Всё же советская школа бокса, на которую равнялся с первых неуверенных шагов под репортажи из телевизора Евгения, реально была самой сильной в Европе. Их юные чемпионы хуже наших середнячков.
— Ставьте в первом раунде.
Попотеть меня заставил только чернокожий Пьер Оливер из Франции в финале, я зря обещал Киму нокаут во втором раунде, тут бы хоть в третьем да по очкам… В конце первого сам получил так, что в перерыве нюхал нашатырь. Сольюсь? Ну уж нет. В начале четвёртой минуты решился на испытанный и самый грубый ход в арсенале — удар всей дурью в перчатку соперника, когда она у лба, и апперкот. Против лома нет приёма! Всё же у юниоров руки тонкие. С мужчиной нормальной комплекции не прошло бы.
В СССР рефери немедленно остановил бы бой, здесь я не услышал команды «стоп», поэтому врезал французу ещё и по голове, что было совершенно лишнее, не до глубокого нокаута, но чувствительно. Шоколадка сполз по канатам на пол и остался недвижимым, пока его не откачали секунданты. Так или иначе, я обеспечил выигрыш на тотализаторе, окончательно превращаясь в профессионального боксёра без стыда и совести, Ким, исчезнув на час после награждения и перед торжественным ужином за счёт принимающей стороны. Шепнул:
— Поменял на доллары. Купюры по двадцать и пятьдесят. Твоя доля десять триста. Придётся две перчатки расшить.
Ого! До восьмисот миллионов как до Луны, но это уже реальные деньги. Если отвезти их в Грузию, можно через знакомых в КГБ обменять на рубли, выйдет больше пятидесяти тысяч. Отец тела столько за всю жизнь, наверно, не заработал, не говоря о ма. Я постарался вообразить огромный кислый лимон во рту, чтоб не улыбаться во все тридцать два, хоть повод был: я — чемпион Европы, пусть среди юниоров, вправе претендовать на мастера спорта международного класса и вообще вхож теперь в элиту советского бокса. Правда, не эксклюзив, наша сборная выдвинула бойцов в каждой категории, ни в одной, кажется, не обошлись без медалей, золотые взяли в половине, что не сложно: по суперлиберальной формуле чемпионата призёрами стала половина заявленных боксёров.
Эту половинку утром на следующий день принимали высокие чиновники и спонсоры соревнований, нас ожидала экскурсия по Дублину, потом часа три свободного времени перед автобусом в международный аэропорт Шеннон, до него долго пилить. И вот перед самым эти свободным временем вышел казус. В автобус, катавший нас по городу, поднялся представитель компании, работавшей в аэропорту, он произнёс прочувствованный спич, что Шеннон как трансатлантическая воздушная гавань во многом обязан своим процветанием советскому «Аэрофлоту», поэтому решено премировать боксёров-призёров, львиная доля которых — советские юноши, по сто фунтов в знак дружбы между народами.