– Вас понял, товарищ капитан,– улыбнулся я. – В следующий раз обязательно исправлюсь.
– Ты мне вот что скажи, весельчак. Скоро каникулы начнутся, мы с мамкой хотим в квартире ремонт сделать. Витька в июне поедет в «Орленок» работать. Давай-ка я тебя к дяде Боре в Новороссийск отвезу. Можешь и Юрку взять… Там море, пляж, корабли… Малая Земля…
– Пап, я бы хотел тоже в « Орленок». Никогда не был в пионерлагере.
Отец печально посмотрел на меня и вздохнул:
– Ну ты даешь, Сергей… мы же разговаривали с тобой три недели назад . Ты категорически отказался от пионерлагеря. А теперь все места уже наверняка заняты…
– Саша, может попробуешь узнать через Профсоюз? Если Сережка хочет в пионерлагерь – пусть едет. Тут недалеко и Витя присмотрит…
Это кто еще за кем присмотрит…
– Принципиально не стану ничего узнавать,– покачал головой отец.– На июнь и июль точно все занято. Если только в августе…
– Но обстоятельства разные могут сложиться,– заупрямился я.– Кто-то приболел, кто-то изменил решение… Зачем сразу идти на принцип и все концы обрубать? Можно же аккуратно разузнать про место в пионерлагере, если есть возможность?
Отец удивленно посмотрел на меня:
– Хорошо. Завтра узнаю. Но все же ты зря не хочешь в Новороссийск…
– Успею еще, пап. Хочется с ребятами пообщаться… ну знаешь, романтика. Пионерские костры, конкурсы, речевки… Это же такая память на всю жизнь!
– Молодец,– кивнул отец,– с таким энтузиазмом и запалом может и до секретаря райкома дорастешь…
– А после от прораба до министра дорастешь…– улыбнулся я, вспомнив веселую песенку Владимира Семеновича.
– О… – улыбнулся папа.– Наш сын начал Высоцкого слушать..
Я серьезно посмотрел на отца:
–Не будет через несколько лет никаких секретарей райкомов, пионеров и космомольцев. Возможно, даже Советский Союз распадется…
Отец нахмурился:
– Что ты несешь, Сережа? Откуда эта информация?
Ну и кто только меня за язык тянул?
– А это Вадим Сафонов ночью на радиостанции «Голос Америки» услышал…
– Пусть он эту гадость поменьше слушает. Советский Союз еще десятки раз эту проклятую Америку переживет. Уроды… пудрят людям мозги… Иди лучше к себе, Сережа. Не порти мне аппетит.
Отец присел на деревянный табурет и взял ложку. Мама поставила перед ним тарелку с дымящимся супом
Я вздохнул и направился в свою комнату.
В 1983 году, когда мы только въехали в «трешку» в новом микрорайоне «Черемушки», отец разделил самую большую комнату напополам. Одну половинку – Витьке, вторую мне. В моей комнатушке сразу бросались в глаза разноцветные обои с космическими кораблями и спутниками. Помню, я сам выбрал их в магазине. Возле окна стояла небольшая кровать, под которой притаились шестикилограммовые литые гантели. В углу красовался венгерский секретер из ореха с откидным столиком. Очень популярная модель в восьмидесятые, для экономии места в небольших советских квартирах. На маленькой прикроватной тумбочке стояли мои главные драгоценности: кассетный магнитофон «Электроника» и приемник «Океан», с которого я записывал понравившуюся музыку на магнитофон. Над кроватью висели две коричневые деревянные полочки, в одной лежали аудиокассеты, во второй любимые книги детства: «Том Сойер» Марка Твена, « Водители Фрегатов» Николая Чуковского, и почти все книжки Фенимора Купера и Жюля Верна.
Я бережно открыл «Пятнадцатилетнего капитана» и проверил на предпоследней странице первую заначку, целых двенадцать рублей.
В прихожей приоткрылась дверь и я сразу услышал голос Вити:
– Мама, не поехали мы сегодня к Максимовым. Тетя Галя приболела, с температурой лежит…
Я вышел из комнаты и застыл, глядя на брата.
Лицом он напоминал маму, такой же круглолицый, со слегка вздернутым носиком. К тому же брат с пятнадцати лет носил очки, которые придавали ему несколько серьезный академичный вид. Но фигуру Витя унаследовал отцовскую. Такой же крепкий и подтянутый.
– Привет, братишка! – подмигнул Витька.– Ну что, записал для меня « Модерн Токинг?»
– Ты же попсу не очень… « Наутилус» любишь…
– Я все люблю, если музыка хорошая. Пойдем, разговор есть.
– Витя, обедать будешь? – спросила мама.
– Спасибо, мам… я у Лены покушал…
Мы зашли в комнату брата. Мне даже не верилось. Вот он. Витька мой, Витюшка… Братишка… Хотелось его всего пощупать, обнять, провести ладонями по непослушным вихрам…
– Серега, твои уроки по математике и русскому я сделал. Тебе осталось только переписать.