Когда мы подошли, Клепа привстал и грозно нахмурился. А я засмотрелся на его необыкновенное лицо, такого количества веснушек, пожалуй, я за всю жизнь больше ни у кого не встречал. Яшка сядет в шестнадцать за драку с милиционером на танцах, через три года выйдет, свяжется с наркотиками и вскоре загремит уже на семь лет. После освобождения он переедет в Ростов, и дальнейшая судьба бывшего школьного хулигана мне станет неизвестна…
– Ты чего уставился, придурок? – сквозанул по мне взглядом грозный Клепа.– Давно в ухо не получал?
– Яша, мы в школу спешим. Урок через пять минут начнется,– деликатно сказал Юра.
– Успеете. Комар, мне этот лопоухий сказал, ты ему денег задолжал.
Бледный Генка Иванов сжался в комок на краю скамейки.
– Если задолжал – отдам.
– Мне отдашь,– спокойно процедил Клепа.– Пятьдесят копеек.
– Гена, а когда это я тебе задолжал? – нахмурился приятель.
– В пятницу, когда в пробки играли за гаражами,– удивился Иванов.– Забыл уже?
– А при чем тут Яша? Тебе должен – значит тебе отдам.
– Теперь ты мне должен. Быстро гони «фанеру»! – Клепа тяжело задышал, вплотную приблизился к Юре и небрежно схватил его за ухо.
Приятель покраснел, сбросил с плеча сумку, и резко перехватив запястье хулигана левой рукой, правой ударил под дых. Клепа согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух, Юрка тут же добавил коронный апперкот в челюсть. Яша дернул башкой и завалился на асфальт, едва не ударившись затылком об край скамейки.
– Ненавижу, когда меня за уши хватают,– злобно прошипел Юра.
Клепа, лежа на асфальте, схватился за ушибленную челюсть и выпучив глаза, удивленно смотрел на грозного Юрку. Он совсем не спешил вставать. С соседней скамейки подбежали два рослых восьмиклассника. Один помогКлепе приподняться, побитый хулиган будто на время потерял дар речи, удивленно озираясь то на Юрку, то на меня.
– Ты боксер, что ли? – спросил высокий восьмиклассник по фамилии Степанов, он играл за школьную сборную по баскетболу.
– Занимался немного в училище…– пробурчал Юра и понял, что ляпнул лишнего.
– Пойдем, а то на урок опоздаем,– одернул я друга.
Комаров подобрал с земли сумку и обернулся к Генке Иванову:
– Завтра подойдешь ко мне, я тебе долг верну.
Испуганный Гена кивнул, приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, но тут же передумал.
В холле, на первом этаже школы, мы столкнулись с завучем Людмилой Анатольевной Загорулько, степенной сорокалетней женщиной с высокой прической, по прозвищу «Няня».
– Так… Колчин и Комаров… урок уже пять минут как начался…
– Нас по дороге остановили поли… милиционеры. И попросили пожилого мужчину домой довести,– на ходу сочинил Юрка.
– А что же они сами не довели… удивительно. Ладно, ребятки, бегите на урок.
– Людмила Анатольевна, скажите, а я смогу исправить тройки за год, если хорошо подготовился?
– Ты меня иногда удивляешь, Юра. Учебный год через два дня заканчивается…
– Но ведь несправедливо, если человек располагает знаниями, а ему занижают оценку.
– Хочешь сказать, ты весь год толком не учился, а тут за считанные дни подготовился?
– Да.
– Хорошо. Зайди ко мне на большой перемене. Что-нибудь придумаем.
Мы посмотрели на расписание занятий на стенде и поспешили в одиннадцатый кабинет, на урок истории.
– Боюсь… Клепа этого так не оставит,– вздохнул я,– будет требовать реванша.
– Пусть требует,– пожал плечами приятель,– тогда я ему еще сильнее репу начищу…
– И не стыдно вам, Юрий Анатольевич, бить подростков…
– Так я его еще не бил. Так, размялся малость… тоже мне, нашелся… рэкетир хуев…
Мы осторожно подошли к двери кабинета, и постучавшись, вошли.
Все одноклассники тут же уставились на нас. А у меня быстро застучало в груди сердце. Какие они все сейчас маленькие и милые. Девочки в школьных платьицах и с бантиками, пацаны в пиджачках… Кто бы мог подумать, что вот этот славный белобрысый мальчуган Слава Качин станет вором-рецедивистом, не вылезающим из тюрем. А Таня Сапункова, девочка с огромными голубыми глазами и толстыми косичками через семь лет будет валютной проституткой, а к сорока годам закончит свою жизнь от передоза в одном из питерских притонов… Женя Ковалев, с третьей парты у окна, в девяносто пятом окажется в Чечне. Через месяц под Ханкалой пуля снайпера разворотит ему плечо, а когда Женю демобилизую по ранению, в Военкомате выделят двенадцать ельцинских миллионов, на которые он купит подержанный «Москвич» и начнет таксовать..