попасть в клуб, да? – пытаюсь контролировать себя и не закатить глаза на его слова. Похоже, мужчины не могут придумать что–то получше, чем мои разведенные ноги.
– Кажется, ваш ВицеПрез уже попробовал меня сегодня. Может, и вы хотите по одной. Придумайте
причину получше, как я попала в клуб.
Они оба шагают навстречу мне, но быстро останавливаются. Я была настолько сосредоточена на
«Пятерке Тузов», что абсолютно забыла про Винсента. Его руки обнимают меня за талию, притягивая
вплотную к своей груди, удерживая в собственническом захвате. Только одно это говорит, что мы с
ним более близки, чем есть на самом деле. Будто я принадлежу ему или какое–то подобное дерьмо.
Он полностью затмевает меня своими размерами при этом выше Блондинчика и Напарника на
несколько дюймов. Его выбор времени – идеален. Он может не захотеть увозить меня к себе, после
того как слышал, что несли их рты, но зато я не получу удар по лицу.
– Какие–то проблемы? – рычит Винсент позади меня. Он крепко сцепляет вокруг меня руки, и я
благодарна, что он не переставил меня за свою спину. Никто из них не произносит ни слова, просто
изучают его несколько секунд, а затем снова встречаются своими взглядами со мной.
– Ты трахаешься с федералом, Каспер?
Чувствую, как тело Винсента каменеет позади меня. У меня занимает мгновение, чтобы понять, что
сказал Блондинчик, но до того как я успеваю ответить, Винсент опережает меня.
– Убирайтесь нахрен отсюда, пока я не превратил ваш вечер в ад.
– Пошел ты, – огрызается блондин. – Повеселись с сучкой. Надеюсь, в конце ты не останешься с
парочкой пуль в своем теле. Это ее почерк, но ты, наверное, уже знаешь об этом, так ведь?
Винсент продолжает держать меня сцепленными руками, но не отвечает.
– Теперь «Пятерка Тузов» стали кучкой стукачей? И вы поливаете грязью мой клуб за то, что у них в
составе есть киска. Похоже, у вас, парни, есть по одной собственной.
– Пошла нахер, – выплевывает он мне. – Давай сваливать отсюда.
Оба мужчины направляются к дверям, и я чувствую, как протяжно выдыхаю.
– Отпусти меня, – бормочу я.
Винсент наклоняется, потираясь своими губами по моей шее.
– Это не то, о чем ты подумала, – бубнит он, оставляя нежный поцелуй за моим ухом. Он совершенно
иной, после той грубости, которая в нем была, когда он связывал мои запястья ремнем.
– Отпусти. Меня, – произношу сквозь стиснутые зубы. Все ослепительно–опаляющее желание,
которое я испытывала из–за него, испаряется в никуда. Ничто не убивает настроение лучше, чем
мысли о проведенном остатке жизни в тюрьме. И именно это мог сделать со мной Винсент.
Я сбрасываю его руки со своей талии и оборачиваюсь к нему.
Мое сердце предательски екает от поверженного, несчастного выражения на его лице.
– Я здесь не как федерал, я…
Я останавливаю его слова поднятой рукой. Как мог мужчина, которого я знаю меньше часа, поднять
во мне все эти чувства? Я хочу кричать и вопить ему в лицо. Я чувствую, что он только что забрал у
меня что–то, чего я не хочу отдавать. Я не планировала пытаться удержать его, но осознание того, что
не смогу, вызывает во мне желание врезать кому–нибудь снова. С моим везением, от этого он станет
только привлекательнее.
– Имя, – произношу я, желая подтвердить свои страхи, когда «Пятерка Тузов» назвали его федералом.
Того, о ком говорил мне През несколько дней назад.
– Винсент Касано.
Закрываю глаза от боли, перед тем как открыть их снова, чтобы свирепо уставиться на него. Винсент
Касано. Федерал, который разнюхивал насчет пушек, тот же, кто расспрашивал обо мне. Тот же, из–за
кого През говорил мне быть начеку.
– Ты, твою мать, пытался поиграться со мной?
– Нет! – рявкает он, делая шаг ко мне, синхронный моему шагу назад.
– Хочешь допросить меня, вызывай моего адвоката. Я рассказала все, что должна про оружие и все
остальное… – я позволяю последней части повиснуть, задумываясь, правда ли это про Техас. Я знаю,
что разыскиваюсь для допроса, но они не могут вернуть меня обратно без процесса экстрадиции.
Кроме того, они никогда не отправляли никого, чтобы допросить меня лично. Только всего несколько
вопросов по телефону, когда я так же давала им понять, чтобы больше мне не звонили, или я наберу
своего адвоката.
– Клянусь, дело не в этом, я никогда не сделал бы ничего, что причинит тебе боль, – он говорит это с
такой убежденностью, что я хочу поверить ему, но не могу. Я не должна злиться на него, потому что