Перемыв тарелки после ужина, она села рядом с Джеком.
– Расскажи им про Брайнерд.
Магоцци деловито полез за блокнотом и ручкой, стараясь не выдавать изумления. Откуда Джеку известно про Брайнерд, черт побери? Потом понял, не успев спросить, и ему стало плохо. Джек был в охотничьем домике вместе с отцом и прочими. Был соучастником преступления.
Чувствовалось, как насторожился Джино, явно придя к такому же выводу, но оба детектива хранили молчание, дожидаясь, пока не услышат все своими ушами.
Истинная история оказалась едва ли не хуже.
Джек очень долго описывал, как Мори, Роза и Бен расстреливали старика в охотничьем домике, как он заметил тень на чердаке, наконец, как отказался участвовать в расстреле.
Магоцци с Джино перестали писать и одновременно на него посмотрели.
– Что? – спросил он.
– Ничего. Продолжай.
Джек рассказал, как они на обратной дороге домой разругались с отцом, и о том, что за этим последовало.
– Я не связывал убийство папы с событиями в Брайнерде, – добавил он. – Только вчера заподозрил, услыхав об убийстве Бена и увидев в газете снимок Розы Клебер – до тех пор даже не знал ее имени. После этого сообразил, что случилось. На чердаке кто-то был, видел, что мы сделали, потом принялся одного за другим убивать.
– Они сделали, Джек, – поправил его Джино. – Не ты.
– Все равно. Как ни смотри, у меня руки в крови. Если б я раньше вам рассказал, может быть, догадались бы, успели спасти Марти.
Магоцци ответил то, что думал, – чистую правду:
– Может быть. А может быть, и нет. Джефф замаскировался почти идеально, со всех сторон прикрылся.
Он бросил Джеку косточку, но этого мало, а больше предложить ему нечего. С одной стороны, руки чешутся ему шею свернуть – наверняка, будь у них хоть чуть-чуть больше времени, Марти можно было бы уберечь, с другой, сердце от жалости обливается кровью. Что испытываешь, когда родной отец требует, чтобы ты стал убийцей, а после отказа отрекается от родного сына?
Джек встал, налил себе кофе.
– Еще одно. Папа сказал, что они много лет убивали нацистов. По его словам, список в компьютере, только я ничего не нашел. Может, он его стер.
– Пришлем кого-нибудь на всякий случай, проверим, – кивнул Магоцци.
Джек пожал плечами:
– Может, все это вообще сплошная фантазия.
– К сожалению, нет, – вздохнул Магоцци. – У нас только сегодня сложилась картина. Бен Шулер записывал данные об убитых на обороте фотографий, которые мы нашли в его доме.
Лили слегка выпрямилась в кресле.
– Сколько их?
– Пока больше шестидесяти.
Она закрыла глаза.
– За столько лет вы ничего об этом не знали?
Лили сняла очки с толстыми стеклами, взглянула на Магоцци. Он впервые увидел ее глаза без ограждения. Прекрасные и трагические.
– Вот что я знала. Сразу после войны он поговаривал о небольших группах, которые выслеживают и убивают нацистов. Считал это правильным и справедливым, благородным делом. Я предупредила, что, если он хоть когда-нибудь выйдет из дома, чтоб убить человека, пускай больше не возвращается. С тех пор мы ни разу к этому не возвращались.
– Он куда-то без вас ездил как минимум дважды в год, – напомнил Джино. – Вы не видели в этом ничего странного?
– Вы очень подозрительный человек, детектив Ролсет. Когда ваша жена уезжает в выходные с друзьями, сразу думаете, будто она кого-то убить собирается? Мори с Беном то и дело ездили на рыбалку. Неужели в это так трудно поверить? В любом случае, до ночи убийства я больше ничего не знала. Думала, Мори, как всегда, в теплице. А около полуночи он меня разбудил, объявив, что убил Зверя.
– Какого зверя? – переспросил Джино.
– Того самого. Он называл его Зверем с большой буквы. Офицера СС из Освенцима.
– Генриха Ферлага, – пробормотал Магоцци. – Известного также под именем Арлен Фишер.
У Джека отвисла челюсть.
– Фишера? Того самого, которого привязали к рельсам? Ты говоришь, это папа сделал? А потом тебе рассказал?
Лили кивнула:
– Я хорошо знаю Ферлага. Видела за работой. Шестьдесят лет желала ему смерти. Поэтому Мори меня разбудил, словно кот, гордо принесший в дом мертвую мышь… Возможно, надеялся, что против его убийства я возражать не стану. За столько лет так меня и не понял.
– Мама, ты должна была мне сказать.
– Думаешь, мне хотелось сказать тебе, что твой отец убийца?
– Да ведь я и так уже знал!
Лили горько улыбнулась:
– И только теперь мне признался.
Магоцци положил ручку, протер глаза. Такое количество информации сразу не переваришь, и почти вся она не сулит ничего хорошего Джеку и Лили.
– Все это надо записать и проверить, – проговорил Джино, думая то же самое.
Джек слегка улыбнулся:
– Не расстраивайся, детектив. Ты ж хотел засадить меня в камеру на пару дней – теперь твое желание исполняется. Я не сообщил об убийстве, которому был свидетелем, и подпишу признание. Пожалуй, пора кому-то из членов нашей семьи ответить за содеянное.
Лили похлопала его по руке:
– Ну, пока не надейся на роскошные апартаменты в тюрьме Стиллуотер. Есть еще масса смягчающих обстоятельств. Неизвестно, как к этому отнесется окружной прокурор.
– Еще один вопрос, Джек, – добавил Магоцци. – Марти просил тебя что-то нам сообщить по делу Эдди Старра. – Он покосился на Лили, заметив, что это ее потрясло. – Его убил Мори, да?
Джек только пристально смотрел на детектива.
– Это уже не так важно. Нам и без того известно, что Эдди Старр убит из того самого пистолета, из которого Мори с друзьями расстреливали многих других…
– Мори застрелил убийцу Ханны? – прошептала Лили.
– Нет, – тихо вымолвил Джек. – Его застрелил Марти. Это его и убило. Он не мог после этого жить.
Детективы переглянулись, откинулись в креслах, словно им стало невмоготу сидеть прямо.
Магоцци, закрыв глаза, видел кругом месть и ненависть. Мори убивал людей, Марти убил человека… Только Лили с Джеком стоят в стороне, одни среди насилия, сгубившего их жизнь. Интересно, сознают ли они свою близость, порядочность и благородство, пройдя сквозь превратности жизни, сделав столько ошибок?..
Потом он вспомнил последние слова умиравшего Марти: «Все это время ты был единственным хорошим парнем, Джек. Лучше всех нас. Это ты герой».
42
Среди ночи гроза, грянувшая в Миннесоте, направилась к Висконсину, оставив за собой расквашенную в грязь землю, покосившиеся постройки, погибшие жизни. Через штат промчались девять торнадо, и все средства массовой информации мрачно рассказывали об их печальных последствиях.
Кратко упоминалось и о стрельбе в питомнике Верхнего города, но пресса была пока слишком занята бурей, ничему больше особенного внимания не уделяя. Хотя вскоре, когда зрителям и читателям надоели поваленные деревья, опрокинутые трейлеры, опустевшие птичники под Уилмером, где содержалось двадцать тысяч индеек, журналисты в погоне за очередными сенсациями повалили валом в полицейское управление. Шеф Малкерсон думал об этом с досадой, шагая по коридору к отделу убийств. Вообще нынче в здании муниципалитета преобладало скорбное настроение.
Глория, сплошь в черном, сидела в своей загородке на коммутаторе. Марти Пульман постоянно торчал в отделе, пока Лангер с Маклареном расследовали дело об убийстве Ханны, и она сильно ему симпатизировала. Отчасти потому, что всегда любила кривоногих мужчин; отчасти потому, что кривоногий Марти был джентльменом высокого класса, относясь к ней с тем самым спокойным и дружеским уважением, которого каждой женщине всегда не хватает; а больше всего потому, что этот мужчина ничуть не стыдился признаться, что гибель жены разбила ему сердце. Того, кто так любил женщину, стоит оплакивать.
Глория взглянула на Малкерсона, остановившегося у ее стола.
– Поспали хоть немножечко, шеф?
– Пару часов, спасибо. Кто здесь?
– Петерсон уехал на вызов. Какого-то пьяного болвана утром выловили в Миссисипи. Остальные на месте. Магоцци и Ролсет вернулись с полчаса назад с таким видом, будто их только что вытащили из петли. Если хотите моего совета – наверняка хотите, – немедленно отправьте их по домам.