Л е о н и с ь о
Я у тебя всегда в повиновенье.
Марандро и Леонисьо уходят; входят два нумансианца.
П е р в ы й
Душа, о брат, слезами истекает.
Всеобщий плач вошел у нас в обычай.
Приходит смерть и души увлекает,
Довольная столь бренною добычей.
В т о р о й
О да, недолго брат мой прострадает! —
Летит к нам смерть, не делая различий
Между людьми. Она уж у порога.
Нас скоро ждет последняя дорога.
Я видел знамения, цель которых
Родную землю смерти предавала. —
Не вражеская мощь в лихих напорах
Всю нашу крепость кровью заливала,
Но сами мы, не тратя время в спорах,
Решили: жизнь коварно нам солгала —
Положим ей конец. Пусть мук прибавим,
Но этим мы навек страну прославим.
На главной площади сейчас зажгли мы
Костер — и велики его размеры.
И все свое имущество снесли мы
На тот огонь, и до четвертой сферы
Вздымаются его седые дымы.[158]
Друг другу долга подадим примеры, —
Святую жертву принося с хвалами,
Все, что имеем, обращая в пламя.
Там розы перлов пышного Востока
И благовонья в золотых сосудах,
Алмазы там, что ценятся высоко,
В рубинах диадемы, в изумрудах.
Парча и пурпур, смятые жестоко,
У самого костра в огромных грудах…
И все сгорит… Ничто не уцелеет!
Рук у костра враг жадный не нагреет.
В одну дверь входят, а через другую выходят несколько человек со свертками носильного платья.
Взгляни на эти все приготовленья. —
С какою спешкой и с какой охотой
Сюда народа движутся скопленья!
Они займутся важною работой:
В костер они бросают не поленья,
Не щепки — каждый отягчен заботой
Немедля сжечь до тла и без остатка
Хлам тягостный ненужного достатка.
Губить добро, в огне его сжигая,
Для нас не страшно и весьма почетно.
Но — слух идет — грозит беда другая:
Лечь на костер горящий доброхотно!
И ранее чем к нам нагрянет стая
Врагов, что в наше горло вдвинут плотно
Жестокий нож, своими палачами,
Еще до римлян, видно, станем сами.
Уж решено, как это ни обидно,
Заставить с жизнью стариков проститься,
Детей и жен… Причина очевидна:
На слабых голод ранее польстится…
О друг мой, стало мне отсюда видно —
Та, что любил я, к нам сюда стремится,
Исполнена такой же страшной муки,
С какой я прежде простирал к ней руки.
Проходит женщина; один ребенок у нее на руках, другого она ведет за руку.
М а т ь
Увы, настала смерть для нас!
Кто вынести терзанья может?
С ы н
За платье, мама, не предложит
Нам хлеба кто-нибудь сейчас?
М а т ь
Ни крошки хлеба, ни съестного
Давно уж нет и не достать…
С ы н
Так, значит, мама, погибать
От голода такого злого?
Я, если хочешь, замолчу,
Но дай хоть маленький кусочек.
М а т ь
Ты мучаешь меня, сыночек.
С ы н
Ну, мама, дай, я есть хочу!
М а т ь
Дала бы, только где сыскать?
Никто ни крошки не уступит.
С ы н
Купить ты можешь. Или купит
Сын, раз уж не умеет мать.
Мне только б голод заморить!..
Тому, кто хлеба мне добудет,
Тому, однако, нужно будет
Все это платье подарить…
М а т ь
О бедное дитя! Ты вновь
К груди иссохшей присосалось.
В ней много ль молока осталось?
Ни капельки. А пьешь ты кровь.
Что ж, тело матери кусками
Глотай! Твоя больная Мать
Еды не может добывать
Своими хилыми руками.
О дети милые! Чего
От матери вы захотели?
Возьмите кровь, что в этом теле:
Для вас не жаль мне ничего.
О голод лютый! Ты конец
Дням жалким положил до срока!
А ты, война, веленьем рока
Мне смертный принесла венец.
вернуться
158