========== Назло ==========
Гермиона останавливается у портрета Персиваля Пратта.
— Найди человека чьих ликов три, он тебе скажет, что принести, — машет цветком поэт на фоне ночного синего неба.
— Просто абсурд, — Гермиона называет пароль.
Почему же абсурд? Она знает человека, чьих ликов не три, а даже больше. И он уже сказал ей, что нужно принести.
Гермиона выходит в лодочный сарай. Здесь сыро, холодно, пахнет тиной, водой и еще ранним утром. Небо еще синее, но уже светлеет. Малфой сидит на скамейке, закинув ногу на ногу. Он одет в ту же черную водолазку, в которой она видела его ночью, и джинсы, но сейчас с ним рядом нет Астории. Нет никого из его друзей. Одна его рука лежит на спинке скамейки, другая на подлокотнике. Он выглядит так расслабленно, как будто ему не холодно в его тонкой водолазке ранним утром, как будто он все еще там, в Выручай-комнате, с друзьями, сейчас достанет сигарету. И скажет вслух, какое его желание она должна исполнить.
Гермиона подходит. Ставит на пол банку, которую принесла ему. Малфой улыбается и ждет. Ей приходится подойти к нему самой. Он осматривает ее снизу вверх, и тогда Гермиона садится ему на колени. Рукава его водолазки закатаны. Темная метка побледнела, но не исчезла.
Ей ужасно хочется задрать его водолазку, но она знает, что скоро тут появятся другие ученики, которые едут на длинные выходные домой. Времени у них очень мало.
Малфой кладет руки ей на бедра. Зря она надела платье. Утром так холодно. Но руки у Малфоя теплые (сколько у него лиц?). Он гладит ее бедра. Едва касается пальцами трусиков. Гермиона чувствует под собой, что он уже твердый. Ей приходится подняться над ним, чтобы он мог расстегнуть ширинку и высвободить член. Он такой же красивый, как весь Малфой. В нем есть что-то неидеальное? Кроме его характера? Драко отодвигает ее трусики и толкается. Это ужасно неудобно. Она придерживает трусики, чтобы он мог насадить ее на себя.
— Блядь, — шипит он.
— Боже, — стонет она.
Белье мешается. Ему приходится оттягивать его, чтобы начать двигаться.
Она вскрикивает. Медленно поднимается и опускается. Он спускает платье с груди. Запрещенный прием. Вдруг кто-то увидит их. Он закрывает ее грудь ладонями, пока она чувствует его всего. Затем обнимает ее — и она знает, что будет дальше. Дальше он начнет двигаться сам. Уже не холодно. Соски твердые точно не от утренней прохлады. Какой же он непростительно красивый, с красными пятнами на щеках, с раскрасневшимися губами.
— Какая же ты красивая, Гермиона, — шепчет он, — какая красивая. Самая красивая девушка Хогвартса.
Он обнимает ее, прижимая к себе. Она не двигается, давая ему двигаться самому. Между ними нет никакого расстояния. И никогда не было.
— Грейнджер…
Гермиона открывает глаза.
Какой же он красивый с красными пятнами на щеках. За его спиной все еще синее небо. И он смотрит на нее. Гермиона чувствует себя так неловко, как будто он мог увидеть ее сон. Она задремала. На секундочку задремала. Она не хотела видеть его во сне. Он ей даже не нравится.
— Вот, я принесла, — Гермиона протягивает ему банку с сердцем мантикоры.
— Украла? — ухмыляется он.
— Нет, попросила у Макгонагалл.
Малфой запахивает мантию. Гермиона кутается в куртку. В джинсах не холодно, но рядом с Малфоем по телу бежит холодок. Он берет банку. И она замечает, что между ними нет интимного расстояния. Он просто стоит очень близко.
Вчера, когда он сидел на кресле в Выручай-комнате, она смотрела на него. Одну руку он положил на подлокотник, а второй обнимал Асторию — самую красивую девушку Хогвартса. Они идеальная пара, оба блондины, оба чистокровные, оба высокомерные. И мерзкие.
И он смотрел на нее, не на Асторию. Наверное, праздновал свой триумф. С этой мерзкой ухмылкой на губах. (Интересно, в нем есть что-то неидеальное?)
— Это благодаря тебе, — говорит он.
— Что? — не понимает она.
Он выиграл спор. Он поймал чертов снитч, а она оказалась должна ему желание! И он попросил принести ему сердце мантикоры, которое не мог нигде достать. Для матери.
— Если бы мы с тобой не поспорили прилюдно, я бы, может, не дал себе слово, что поймаю снитч. Если бы ты не сказала при всех, что я его никогда не смогу поймать, я бы, может, не стал и стараться. Мы должны быть благодарны нашим врагам.
Врагам…
Она так не говорила! Она сказала только, что снитч всегда ловил Гарри. Но Малфой услышал что-то своё, взвился и поспорил с ней. В тот день она впервые после войны видела на его лице то неприязненное и злое выражение, которое было на младших курсах.
— И тем, кто никогда нас не полюбит. Как бы мы ни старались, — закончил он.
— Да, это верно, — говорит она. — Мы должны быть благодарны тем, благодаря кому мы пытаемся стать лучше. Хотя бы назло.
— Назло, — повторяет за ней Малфой.
Между ними нет никакого расстояния. И это очень заметно, когда в лодочный сарай начинают заходить остальные ученики, которые тоже едут на длинные выходные домой. Красавица Астория, Полумна, Блейз. Астория смотрит на Малфоя. Он резко опускается на скамейку рядом с Гермионой. Откидывается расслабленно, одну руку кладет на спинку, вторую на подлокотник. Астория и Блейз садятся вместе на скамейку напротив, перешептываются. Полумна садится рядом с Гермионой и Малфоем. Ей все равно, что она сидит на одной скамейке с человеком, в чьем подвале ее держали. Полумна всегда находится в своем собственном мире, где нет места ненависти.
Плещется вода, на поверхности колышутся лодки. Раннее утро. Гермиона чувствует, что рука Малфоя, та, что лежит на спинке скамейки, касается ее спины. Едва-едва. Гермиона откидывается и чувствует прикосновение к его руке. По спине проходит жар. Малфой кладет ладонь на ее плечо. Но Гермиона не отодвигается. Назло.