Переоделась быстро, отыскав в самом дальнем уголке шкафа старое платье княжны. Я даже не знала, что у нее есть нечто такое, обычно Славена носила наряды из дорогих тканей, украшенных вышивкой или тончайшим кружевом. Это же было простое серое, ничем не примечательное платье, без каких-либо украшений, зато из плотной добротной ткани и не маркое. В самый раз для той, которой придется выживать.
Заплетя волосы в косу, я осторожно приблизилась к двери. Немногим ранее из коридора доносились крики и топот множества ног. Теперь же, мне казалось, что там воцарилась тишина.
Тяжело вздохнув, пожалела, что в покоях Славены не нашлось никакого подходящего плаща. Пусть весна в этом году выдалась достаточно теплая, но это все ж таки не лето, а я не знаю, чем обернется моя попытка побега. Но брать один из дорогих плащей княжны не решилась. Дорогая вещь на мне привлечет слишком много ненужного внимания.
Прошептав короткую молитву и, осенив себя охранным знаком, протянула руку, чтобы отворить дверь, но тут мое внимание привлек небольшой предмет, лежащий на низком столике у окна.
Не долго думая, пересекла комнату и взяла в руки вышитый бархатный кошель. Славена держала в нем мелочь для милостыни. Больших сумм денег у княжны никогда не было, а вот мелочевку она охотно раздавала нищим или отдавала в уплату разнообразных поручений.
Я развязала тесемки и заглянула внутрь – не густо. Чуть больше десятка медных монеток и пара серебушек всего. Надолго мне этих денег не хватит и, если быть совсем честной с собой, то я плохо себе представляла, что вообще можно купить за такую сумму, но ощущая вес кошеля в руке и слыша позвякивание от соприкосновения монеток друг с другом, почувствовала себя увереннее.
Позаимствовать что-то из украшений Славены мне даже в голову не пришло, хотя я знала, что у княжны были очень дорогие штучки, заказанные у известнейших ювелиров столицы. Старый князь Димитриу частенько дарил своей единственной дочери что-нибудь из фамильных драгоценностей.
Затолкав кошель в карман платья и, приоткрыв дверь, прислушалась, а затем осторожно выглянула в коридор.
***
Вздрагивая даже от самого слабого звука, я короткими перебежками продвигалась по замковым коридорам. В западном крыле, где располагались покои Славены, было тихо. Время от времени я слышала голоса или шаги кого-нибудь из замковой челяди и, чтобы не быть обнаруженной, пряталась в нишах за старыми портьерами или же в пустых комнатах, коих здесь было в избытке. Из обрывков разговоров и выкриков стражников, я узнала, что Еуджен остался жив. Тьма не выпила князя до конца, и теперь он находится на грани жизни и смерти. Его перенесли в одну из комнат неподалеку от кабинета, и теперь замковый лекарь пытался хоть как-то облегчить страдания молодого князя. Из разговоров мне также стало понятно, что послали в ближайшую деревню за травницей, что слыла чудеснейшей лекаркой, способной поставить на ноги даже самых безнадежных больных.
Я выдохнула с облегчением, узнав об этом, и даже вознесла короткую благодарственную молитву богам, моля их сохранить жизнь молодому князю и не позволить мне запятнать свою душу еще и его смертью.
Ведьмы рождаются для того, чтобы хранить жизнь, а не отбирать ее. Именно этому меня учила наставница. Мне и так придется весь отпущенный срок мучиться от осознания того, что я своими руками отняла жизнь Славены. Это оставило свой отпечаток в моей душе, и мне никогда не очиститься от такого греха. Отнять жизнь живого существа – это то же самое, что продать свою бессмертную душу.
Из замка мне удалось выбраться на удивление легко. Если кто и заметил странную девчонку, в сером платье и с непокрытой головой, то во всеобщей суете меня никто не опознал.
В одной из каморок, я нашла чей-то старый, но теплый плащ, оставленный без присмотра. Пришлось позаимствовать его. Душу грела надежда, что, несмотря на все невзгоды и опасности, теперь я наконец-то свободна. Теперь-то у меня получится добраться до моря и острова Святой Елены, где располагается одноименный монастырь. А еще, я надеялась, что монахини примут меня. Что, несмотря на все ошибки и запятнанную совесть, они не прогонят меня прочь и дадут приют. Позволят жить среди них. Я молилась, просила у богов помощи, потому что больше мне не на кого было рассчитывать.
Солнце светило в зените, и я то и дело подставляла лицо под его лучи, нежась в тепле, что оно дарило, питаясь живительной энергией и мечтая о том, как совсем скоро окажусь в безопасности в монастыре, среди таких же как и я.