- Какой дар?
Травница выпрямилась, уперла руки в бока и окинула меня насмешливым взглядом. Сейчас я получила возможность рассмотреть ее в подробностях. Уже немолодая женщина, но все еще сохранившая свежесть и красоту, как и все ведьмы. Среднего роста, немного полноватая, с открытым красивым лицом без единой морщинки. Нелепая одежка, скрывающая фигуру и платок, которым она обвязывала голову, ни капельки не уродовали ее внешность, хотя, судя по всему, именно для этой цели и служили. Как и большинство ведьм, эта травница была красива той особенной красотой, дарованной только таким как мы, и пыталась всеми доступными ей способами скрыть свою привлекательность. Оно и понятно, завистницы есть везде. И если какая-нибудь местная баба решит, что одинокая травница привлекает к себе внимание ее мужика, тут же ведьмой обзовет да инквизиторам сдаст.
- Ты кого намереваешься обмануть, деточка? – усмехаясь, произнесла травница.
- Я не… - опустила глаза, не выдержав откровенной издевки во взгляде женщины.
- Неужто думала, что я не узнаю? – не унималась та, словно и не слышала, моих жалких попыток отвести от себя подозрения.
- Да ты на себя посмотри. Тут и незнающий за версту увидит, что ты не простая девка, с такими-то глазами.
Я покраснела и еще ниже опустила голову. В этом травница оказалась права. Мои глаза теперь громче любых слов кричат о том, кто я.
- Да и наслышана я о тебе. Чай не просто так на той дороге оказалась. Из замка возвращалась. Князя молодого на ноги поднимала.
- Князь жив? – встрепенулась я, еще не до конца понимая, что именно хочу услышать в ответ.
- Жив. Что ему станется, - отмахнулась травница, - обессилел только. Ну да это ничего. Какие его годы, еще очуняет.
Я выдохнула скорее с облегчением. Но затем встрепенулась снова. Если Еуджен жив, то нет сомнений, что меня уже ищут и тело Славены тоже обнаружили. И что мне теперь делать? Куда бежать? Где спрятаться от ищеек князя?
- Ну чего ты переполошилась-то, чего? – попыталась успокоить меня травница. – Никто не знает, что ты у меня. Но, что правда, то правда, оставаться здесь тебе нельзя. Найдут рано или поздно. К тому же князь, говорят, гонцов к Серым Платьям отправил, так что скоро здесь вся округа будет этими псами кишеть, - в последних словах доброй женщины открыто чувствовалось негодование.
Серыми Платьями называли инквизиторов. За то, что они носили особые плащи, из серой ткани с вышитым на них солнцем. Я почувствовала, как внутри меня сжимается пружина, а сердце заколотилось от страха. Инквизиторы – это уже не каратели из дружины князя и даже не стражи под командованием Лазара Танасэ. Это особо обученные монахи, обладающие редким даром видеть ведьм, умеющие искать их, а потом и уничтожать. Не знаю точно, как именно, но говорят, что они чувствуют тех, за кем охотятся.
Может быть, конечно, все это и досужие вымыслы вкупе с пустыми разговорами, но проверять на себе не хочется.
Дверь в избу резко распахнулась, и на пороге появился просто огромный мужик. Высокий настолько, что ему приходилось сгибаться почти наполовину, чтобы пройти в дверь, широкий в плечах, заросший бородой почти до самых бровей, так что было не определить сколько ему лет. С одинаковым успехом ему могло быть и тридцать и все пятьдесят. Нечесаные грязно-русые космы падали на лоб, придавая и без того не слишком приятной наружности еще более устрашающий вид.
Я вздрогнула, и дернулась было прятаться обратно за печку, но меня остановил голос хозяйки.
- Згруваш, ты чего вломился? Надо чего?
Услышав знакомое имя, я замерла на месте. Именно этот мужик управлял лошадью, в ту ночь, когда меня подобрали в лесу. Я вспомнила, как тогда травница называла его по имени.
Згруваш же промычал что-то невразумительно и принялся обшаривать меня взглядом. Его маленькие, глубоко посаженные глазки, словно буравчики просверливали насквозь и по телу тот же час побежала неприятная дрожь.
- Что встал?! – закричала на него травница, замахиваясь полотенцем, которое держала в руках. – Али девку никогда не видел? А ну, вон из хаты! А ты, - она вдруг повернулась ко мне, - постеснялась бы в одном исподнем-то щеголять.
Я ойкнула, опомнившись, что и в самом деле на мне только широкая рубашка и носки. И пусть полотно, из которого была сшита эта одежка, и не просвечивало, но все равно, стыдно же. Мышкой метнулась за занавесь из шкур и с тяжелым вздохом опустилась на топчан. От резких движений в глазах потемнело и ноги задрожали, тело покрылось испариной – все же я давно не ела, а солнечный свет – это не совсем то, что необходимо для поддержания жизни в теле живого человека, пусть даже этот человек и обладает определенным даром.