Ию Чуи был не из тех, кто тратит много слов впустую. Говоря, он даже не удосужился взглянуть на толстого переводчика. Вместо этого его взгляд не отрывался от мощно сложенной лысой головы.
Пиу Чуй говорил очень официально. «Мы очень заинтересованы, мистер Люси, в развязывании войны на Ближнем Востоке, если это можно сделать без нашего участия. Я хотел бы подчеркнуть этот последний момент. Я одобряю ваш план развязать такую войну, и мы готовы ее финансировать. Мы, конечно, обратимся по этому поводу к пропагандистским фондам. Ваш план хорош. Вы, кажется, хорошо владеете этим ремеслом. Вы, кажется, служили под началом Роммеля?
Люси утвердительно кивнул переводчику. — Скажи ему, что я какое-то время служил под началом Роммеля. Я специалист по пустыням. Я был известен как немецкий Лоуренс». Замечательным во всем этом было то, что Люси бегло говорил по-английски с характерным оксфордским акцентом. Этот акцент был важной частью сохранения его истинной личности в секрете, это была одна из многих вещей, которые до сих пор защищали его от виселицы или расстрельной команды. В течение многих лет Люси жил в скрываясь от этого, и то, что из них уготовано ему, во многом зависело от того, кто доберется до него первым — русские или евреи.
Пиу Чуи уставился на большого человека. - «Израиль, конечно, нас очень мало интересует. Страна слишком маленькая и слишком далекая от нас, чтобы мы вообще об этом беспокоились. Так что нам все равно, будет Израиль существовать или нет. Но отвлекающий маневр нам в данный момент сослужит хорошую службу. А теперь позвольте мне еще раз узнать подробности вашего плана. Очень точно, пожалуйста.
Услышав это, лицо мужчины исказилось в уродливой гримасе. У него были опасения по поводу Израиля. Если бы они его поймали, он мог рассчитывать на повешение, как и Эйхман. Если бы Израиль можно было стереть с лица земли, это было бы очень выгодно для его личной безопасности.
Дискуссия между Люси и Пиу Чуи продолжалась еще полчаса. Когда лысый мужчина собрался уходить, Пиу Чуй сказал: «Я организовал твою транспортировку, насколько это было возможно. После этого вы, конечно, будете расчитывать сами на себя. И деньги, о которых мы говорили, будут предоставлены как можно скорее».
Люси кивнул переводчику. — Скажи ему, что у меня тоже все в порядке. Я буду в Сирии через три дня. И очень важно, чтобы не было задержки с отправкой денег. У меня много дел, мне нужно о многом позаботиться и много расходов».
Люси подошел к двери. То, как он стоял и ходил, напоминало медведя. Создавалось впечатление, что он обладал огромной физической силой. Это впечатление было слишком правильным. Люси убил многих людей голыми руками — и даже наслаждался этим.
Когда он подошел к двери, Пиу Чуй начал говорить. Он говорил по-английски почти бегло, хотя иногда с удовольствием притворялся, что совсем не знает языка.
— До свидания, герр Герхардт. Надеюсь, твой план удастся.
Лысый повернулся и уставился на стол. Хотя с его стороны этого не было видно, он испытал внутренний шок, когда услышал, как громко произносится его настоящее имя. Это было так давно.
— У вас отличный архив, — сказал он.
Пиу Чуи слабо рассмеялся. «Все в порядке, — сказал он.
В тот вечер в самолете на юг Люси — лично он думал, что это имя было хорошей аббревиатурой от Люцифера — все еще была немного потрясен. Он пошел на многое, чтобы скрыть свою истинную личность. В Аргентине он сильно похудел и с тех пор не набрал ни фунта. Он вывел свои густые светлые волосы химическим путем и теперь был лысым, как бильярдный шар. Он потер голову один раз. Это было больно. Его лицо также подверглось изменению - ему не на что было жаловаться; он стал еще красивее. Он усовершенствовал свой английский акцент. И он уже прекрасно владел различными арабскими диалектами.
Люси засунул палец ему в рот и нащупал зуб. Ему даже высверлили зуб, причем очень здоровый, и вложили в него капсулу с ядом. Просто чтобы убедиться. Затем он запломбировал моляр легкосъемной коронкой.
Тем не менее настораживало, что кто-то, в данном случае китайская разведка, знала Гюнтера Герхардта, печально известного ГГ, в его нынешнем обличии. Ему совсем не нравилась эта мысль. Он был совсем недалеко от того места, где евреи схватили его хорошего друга Эйхмана. Когда он думал об этом, у него до сих пор пробегали мурашки по спине, а он был не из тех, кого легко напугать.
Тогда Люси, Уильям Люси — он даже приучил себя не думать по-немецки — пожал своими могучими плечами. И что. Китайцы его не предадут. Если только он не справится со своим заданием, или если оно по какой-то причине не пригодится в их планах. Но он не мог этого представить.