– Сделайте одолжение, налево, ваша Милость, – прошипел он. Я еще перерабатывал это, когда увидел, что ближайший гвардеец приставил нерв-автомат к почкам своего напарника и нажал кнопку. Откуда-то вышли еще двое в форме; я расслышал сзади себя глухой удар, и мы оказались на свободе, вылущившись из края основной толпы, и направились прямо в дым.
– Лишь несколько ярдов, ваш'Милость, – пропищал старикашка.
Дверь открылась, и мы затопали по лестнице, ведущей вниз. На площадке все четыре стража расстались со своими форменками и, отбросив их в сторону, натянули комбинезоны рабочих из склада за дверью. Старый приятель закопал свой парик и плащ, оказавшись в черной ливрее фурмана. Они накинули на меня длинный серый плащ. Вся операция походила на хорошо отрепетированный балет и заняла не больше двадцати секунд.
На нижнем этаже мы протиснулись сквозь строй зрителей, пожарников, нескольких опоясанных эрлов, священников с митрами, и никто не обратил внимания на ремонтную команду в грязных комбинезонах.
Старик вел нас к проходу, где с озабоченным лицом стоял одинокий охранник. Он встал у нас на пути. Старик поднял палец и повел им вправо, в то время как другой рукой отточенным движением резанул его за ухом, после чего мы оказались в проходе и побежали.
Две испуганные женщины со щетками видели, как мы пересекали кухню и через дверь между банками с припасами нырнули на неосвещенную аллею. Припаркованный там грузовик завелся с отчаянным хлопаньем клапанов и черным керосиновым выхлопом. Я перепрыгнул через задний борт, за мной вскарабкался старик, и грузовик рванулся вперед.
Через три минуты он замедлил ход и остановился. Я услышал голоса, доносившиеся спереди, стрекот автоматов и стук ботинок по булыжной мостовой. Через минуту щелкнула передача, и мы тронулись в дальнейший путь. На противоположной скамье мой новый друг с облегчением перевел дыхание и ухмыльнулся.
– Сработало, как по волшебству, – заявил он, кашлянул и потер руки. – Как по кровавому волшебству, прошу прощения у ваш'Милости.
Имя старика было Вилибальд.
– Наши друзья ждут вашу Милость, – сказал он. – Испытанные британцы, все они, каждый – шотландец – что надо. Простые люди, ваш'Милость, но честные! Ничего похожего на этих черных стражей, изменников из этого дворца, в их шелках и драгоценностях! Он заскрежетал деснами и кивнул головой.
– Это была честная игра, Вилибальд, – сказал я. – Как вы все это устроили?
– Среди голубых курток есть настоящие люди, ваш'Милость. Тюремщик – один из них. Он пытался поместить вашу Милость в безопасную камеру – одну из тех, к которым у нас есть туннель – но его высокоблагородие господин барон не хотели ни одной из них. Так что это заняло немного больше времени. Но сейчас ваш'Милость все равно здесь! – Он хихикнул и со скрипом потер руки одна об другую, как крылья сверчка.
– Вы с мятежниками?
– Некоторые зовут нас мятежниками, ваш'Милость, но для честных людей мы патриоты, поклявшиеся освободить эти острова от французской проказы!
– Почему вы выбрали меня?
– Почему? Почему? – Старик казался ошеломленным. – Когда до побережья дошла весть, что Плантагенет поселен в гробнице вице-короля, каким курсом мог следовать лояльный британец, ваш'Милость? Разве ваш'Милость полагает, что мы оставим его гнить там?
– Но я не… – начал я и оставил фразу висеть в воздухе.
– Что «не», ваш'Милость? – спросил Вилибальд. – Не удивлен? Конечно, нет. На этом острове десять миллионов британцев, поклявшихся освободить эту землю от тирании!
– …собираюсь терять время зря! – закончил я фразу. – Мы ударим немедленно.
Движение на этой дороге представляло собой мешанину из карет, запряженных лошадьми; больших и изрядно устаревших грузовиков с открытыми кабинами; юрких машин с опущенными носами, выглядевших так, словно их сделали из хлебниц, и небольших, сверкающих голубым военных экипажей.
По словам Вили, вице-король концентрировал свои силы вокруг вооруженных портов, готовых прикрыть высадку подкрепления, если разговор о восстании выкристаллизируются в действие. Место, куда мы направлялись, – поместье сэра Джона Лэклэнда.
– Проведенный в темную джентльмен, – сказал Вили, – но денежный из древнего рода.
Весь следующий час он перескакивал с одного на другое, знакомя меня с ситуацией на месте. Повстанцы, клялся он, готовы подняться. И, согласно Рузвельту, если они поднимутся, то победят.