От будки контрольно-пропускного пункта вела дорожка, стиснутая с двух сторон забором из сетки-рабицы с колючей проволокой поверху, за которой бесновались, от ярости слюной брызжа, бешеные псы. Точнее, это они поначалу Кире собаками показались. Присмотрелась, вовсе никакие и не собаки, а самые натуральные ящеры, только шерстью поросшие — хотя это вполне мог быть и не мех, а тонкие колючки, — да ростом с новорождённого телёнка. В общем, кошмарное зрелище.
Ну а дальше, за забором и чудовищами, виднелось что-то вроде парка, длинные приземистые сооружения, напоминающие бараки, и даже вроде бы стадион. Правда, хмурый сопровождающий визитёров туда не повёл и сам старался идти так, чтобы гости как можно меньше разглядели. А проводили их к домику — обыкновенному такому крепкому срубу под низко нахлобученной крышей из дранки. Пожалуй, эта вот обыкновенность в окружающем антураже смотрелась особенно дико.
Глава ведьмаков, то ли демонстрируя крайнее неуважение, то ли не желая лишний раз профессиональные тайны показывать — а вдруг углядят что-нибудь не то? — к гостям сам вышел. Старший ведьм, понятно, отличался немалым ростом, повышенной плечистостью, ну а мрачностью запросто бы поспорил с любым инквизитором. Пожалуй, мог сразу и парочку одолеть.
Тейлор рядом с ним выглядел заправским фатом, пижоном и сопляком, в коленках слабоватым.
— Ну? — поинтересовался глава вместо приветствия.
— Инспектор Тейлор, инквизиция, — сухо отрекомендовался этот самый Тейлор.
Бугай хмыкнул вроде как уважительно. А, может, наоборот, презрительно — не понять.
— Нардброк, — буркнул ведьмак и ничего добавлять не стал, даже присесть не предложил.
Впрочем, садиться тут и некуда было, разве что на порог избушки или на вытоптанную, будто здесь кони паслись, землю.
— Вчерашнее нападение на ведьмака Ревиса ваших рук дело? — поинтересовался инспектор.
Кира нервно кашлянула, потянулась, инквизитора за мантию дёрнуть — ну к чему, скажите на милость, такая откровенность с прямолинейностью? Но руку опустила, решив, что Тейлору, наверное, виднее.
— А вам-то что? — пробасил ведьмак. — Если даже и так, то это внутреннее дело нашей гильдии.
— Профсоюза, вы имели в виду? — уточнила Рейсон.
— А инквизиции сюда носа совать не стоит, а то могут и прищемить, — благополучно адвоката проигнорировав, и даже в её сторону не глянув, закончил Нардброк.
— Мне это стоит рассматривать как угрозу? — тоном, от которого и кипяток бы замёрз, осведомился инспектор.
— А как желаете, — усмехнулся в усы ведьмак. — Угроза там или нет, не мне судить. Да и с конторой вашей я тягаться не собираюсь. А вот некоторым особо ретивым интересующимся могу и оторвать чего лишнее.
Рейсон всё же сдержалась, по-бабьи охать не стала. Только вот — абсолютно машинально это получилось — шагнула назад и вбок, Тейлору за спину. И только потом спохватилась, вспомнила об адвокатском достоинстве и ведьминской смелости. Но вставать на прежнее место желание отсутствовало. Да и инквизитор её совсем от ведьмака собой закрыл, хотя вроде даже и не шевелился. Ну а если мужчина не против, то почему бы не позволить ему немного погеройствовать?
— Если память мне не изменяет, ваш профсоюз до сих пор находится в нашей юрисдикции, — ничуть не напуганный грозным ведьмаком, Тейлор выделил тоном «наш» и «ваш».
Кира намёка не поняла, а вот до Нардброка он явно дошёл.
— Это пока, — ни с того ни с сего обозлился ведьмак, — всё меняется.
— Всё, — совершенно не понятно согласился Тейлор, — но не до начала осенней сессии парламента. И пока это благословенное время не настало, вы вынуждены подчиняться нашим приказам. Инквизиция ведь тоже умеет избавляться от… — лица инспектора Кира, конечно, не видела, но готова была поспорить — усмехается он эдак кривовато и очень неприятно, — …лишнего.
Нардброк переступил с ноги на ногу, грозно сопя, бормотнул неразборчиво — выругался, наверное.
— Ведьмак Ревис в данный момент никакого отношения к нашей гильдии не имеет, — ответил неохотно. — Сейчас вообще рассматривается вопрос о его исключении.
— Что так? — невинно поинтересовался инквизитор — издевался.
Видимо, глава что-то такое тоже понял, потому как запыхтел совсем уж грозно и недружелюбно.
— За нарушение устава профсоюза! — рявкнул, позабыв, что его «гильдией» именовать нужно. — И передайте этому недоноску, что жить ему всего ничего осталось, лично за этим прослежу. На политику мне плевать, а вот честь позорить не дам!