Рост на миг прикусил губу и тихо ответил:
- Если твоему отцу... тебе... понравились мои песни, я бы хотел, чтобы и другие их услышали.
Итак, отец оказался прав!
Побудительный мотив этого простофили всё-таки был таким же простофильским. Не славы, не бабла ему хотелось, а чтобы люди его песни услышали! Люди! Такое вот дурачьё, что толкалось вокруг! Быдло, которое с лёгкостью схавает любое дерьмо!
Но это стало уже неважным. Трубадур всё-таки попался, несмотря на всю свою независимость! Воистину, у каждого есть цена, за которую его можно купить.
- Поедем сейчас в студию, подпишешь контракт! - с жаром выпалил Тёма, снова вцепившись Росту в локоть. - Поедем!
Но он тут же осёкся, сообразив, что, во-первых, отец сегодня в студию не собирался, следовательно, ни о каких формальностях и речи быть не могло. А во-вторых, он, Тёма, опять принялся канючить и клянчить, будто забыл, что из них двоих именно он - звезда, знающая себе цену! А не какой-то кинешемский валенок!
- Ладно, завтра, - пробормотал он со вздохом, подталкивая Роста к ближайшей уличной кафешке. - Давай вот тут посидим, ладно? Отметим это дело, хотя бы кофе закажем...
Ликование так и бурлило в нём, хотя он понимал, что болтает, как сорока. Или как Машка!
Неожиданная мысль прошибла его холодом, и он с тревогой уставился в голубые смешливые глаза Роста:
- А ты не передумаешь?
Тот, осмотревшись, присел на тонконогий стульчик, облокотился на пластиковую голубую столешницу и спокойно ответил:
- Я долго всё обдумываю вообще-то. Особенно когда это важно. Но если уж обдумал, то не виляю потом. Я хочу попробовать, получится ли у нас.
Он сказал: "У нас"!
Тёма готов был воспарить в серое арбатское небо, как связка ярких гелиевых шариков в руках у лоточника, остановившегося рядом с их столиком. Но всё же спросил с прежней тревогой, тоже плюхаясь на стул:
- Точно? Не скипнёшь? Обещаешь?
Рост закатил глаза, но ответил так же степенно:
- Да будет слово ваше: да, да, нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого.
Он прыснул, озорно покосившись на онемевшего Тёму и махнул рукой пробегавшей мимо официантке в белом фартучке:
- Два капучино, девушка! Ты же будешь капучино, а, Артём Андреич?
Не слушая его, Тёма подскочил и проворно потянул за серебристую цепочку, блестевшую на его крепкой загорелой шее. Ну вот, блин! Из-под выреза белой футболки выскочил и закачался потемневший от времени нательный крестик.
Жизнь осложнялась прямо на глазах!
- Молишься, постишься, слушаешь "Радио Радонеж"?! - простонал Тёма, едва за голову не схватившись.
Если этот правильный упёртый супернатурал окажется ещё и православнутым, Тёме останется только самому уйти в монастырь. В женский, бля!
Рост неторопливо заправил крестик обратно и ухмыльнулся до ушей:
- Иногда... когда шибко нагрешу, - и откровенно заржал, рассматривая вытянувшуюся от расстройства Тёмину физиономию. - Чувак, это я у бабули Евангелие читал, написано круто, а память у меня хорошая. И крестила меня она же, бабуля. Не ссы, я тебя десятью заповедями грузить не буду.
- Вот спасибо! - скорбно проворчал Тёма. - Круто написано, значит? Если по твоим песням судить и по... - он покрутил в воздухе рукой и сбивчиво закончил: - По всему остальному судить, ты чёртову уйму книг успел прочитать.
Не меньше самого Тёмы, а ведь тот читал ещё и на английском! И всегда гордился тем, что его собственный тезаурус и общая эрудиция на порядок шире, чем у среднестатистического большинства!
Рост прищурился:
- Есть такое, чувак. Могу, умею, практикую.
И опять заржал, зараза белобрысая!
Тёма длинно выдохнул, решив на это внимания не обращать, и сам помахал официантке: