Мег припарковала тележку и проследовала через клуб в офис помощника управляющего. В скором времени она нависла над столом начальника, стараясь не кричать.
– С какой стати ты меня увольняешь? Две недели назад ты предложил мне повышение до менеджера по закупкам.
Повышение, от которого она отказалась, потому что не хотела томиться в здании.
Бедолага ослабил дурацкий розовый галстук:
– Ты тайно затеяла частный бизнес в ущерб основным обязанностям.
– Ты был в курсе с самого начала. Я смастерила браслет для твоей матери!
– Это противоречит правилам клуба.
– Но не противоречило на прошлой неделе. Что изменилось с тех пор?
Он избегал смотреть ей в глаза.
– Сожалею, Мег. У меня связаны руки. Распоряжение с самого верха.
Мысли Мег разбежались. Она хотела ехидно поинтересоваться, кто сообщит Спенсу, что она уволена? Или Теду? И как насчет пенсионеров, играющих по утрам каждый вторник и оценивших, что она припасает для них кофе в своей тележке? А гольфисты, отметившие, что она никогда не путает заказы на выпивку.
Но она ничего не сказала.
Добравшись до машины, Мег заметила, что неизвестный доброжелатель пытался оторвать дворники. Сиденье обожгло ноги, когда она скользнула за руль. Благодаря продаже украшений, у нее накопилось достаточно денег, чтобы вернуться в Лос-Анджелес, так почему она так озабочена потерей этой поганой работенки?
Потому что ей нравится это убогое занятие и душная церковь с говенной бросовой мебелью. И даже этот дерьмовый город с его большими проблемами и чумовыми жителями. Тед оказался прав: ей действительно пришлось по душе выживать собственным умом и тяжким трудом.
Мег добралась до дома, приняла душ и надела джинсы, белый топ и сандалии на розовой холщевой платформе. Пятнадцатью минутами позже она миновала каменные столпы поместья Бодинов, но не направилась к убежищу Теда. Вместо этого она свернула на подъездную дорожку перед длинным особняком из известняка, где обитали сановные предки.
Дверь открыл Далли:
– Мег?
– Ваша жена дома?
– Она в кабинете. – Казалось, хозяин совсем не удивился, увидев Мег, и гостеприимно шагнул назад, позволяя ей войти. – Самый простой способ туда добраться – проследовать по коридору до конца, выйти из двери и пересечь внутренний двор. А дальше под арочную колоннаду в правом крыле.
– Спасибо.
Дом отличался неровно оштукатуренными стенами, балочными потолками и прохладными кафельными полами. Во дворе журчал и брызгался фонтан. Слабый запах древесного угля предрекал барбекю на ужин. Арочный портик притенял кабинет Франчески. Через стеклянную панель Мег увидела, что женщина сидит за столом, водрузив очки для чтения на маленький носик, и просматривает бумаги. Мег постучалась. Франческа повернула голову. Разобравшись, кто явился с визитом, она откинулась на спинку кресла и задумалась.
Несмотря на восточные ковры на плиточном полу, резную деревянную мебель, предметы народных промыслов и фотографии в рамках, это был настоящий рабочий офис с двумя компьютерами, плазменным телевизором и несколькими шкафами, заваленными бумагами, папками и скоросшивателями. Франческа наконец встала и пересекла комнату, притопывая разноцветными шлепанцами. Она откинула волосы с лица и закрепила парой легкомысленных заколок в форме серебряных сердечек, которые уравновешивались учительскими очками-половинками. Облегающая футболка Франчески объявляла о преданности «Техасским аграриям»[44], а джинсовые шорты открывали все еще гладкие ноги. Но домашняя одежда не заставила ее отказаться от бриллиантов. Они сверкали на мочках, вокруг тонкого запястья и на пальцах.
Хозяйка открыла дверь:
– Да?
– Я понимаю, почему вы сделали это, – атаковала Мег, – и прошу вас вернуть прежнюю позицию.
Франческа сняла очки, но не двинулась с места. Мег на краткое мгновение подумала, что во всем виновата Санни, но это было чисто эмоциональное сомнение, не подкрепленное здравым рассуждением.
– Меня ждет работа, – защищалась Франческа.
– Благодаря вашим хлопотам, меня она не ждет. – Мег уставилась вниз на зеленые льдинки в ненавидящих глазах. – Мне нравится моя работа. Стыдно признаться, ведь это занятие едва ли можно счесть карьерным достижением, но у меня это получается.
– Очень интересно, но, как я уже упоминала, я крайне занята.
Мег не двинулась с места.
– Давайте начистоту. Я хочу вернуть свою работу. Взамен я не донесу на вас вашему сыну.
Франческа проявила первые признаки беспокойства. После короткой паузы, она отступила в сторону достаточно, чтобы дать Мег войти.
– Хочешь заключить сделку? Ладно, давай обсудим.
Семейные фотографии были повсюду. Одна из самых заметных изображала более молодого Далли Бодина, празднующего победу в турнире и оторвавшего Франческу от земли. Она зависла над героем, прядь волос спадала на щеку, серебряная серьга билась о подбородок, ноги были босы, а одна очень женственная красная сандалия балансировала на верхушке его туфель для гольфа. На некоторых фото Франческа сияла рядом с первой женой Далли, актрисой Холли Грейс. Но на большинстве фотографий был Тед в детстве. Тщедушный домашний мальчик в огромных очках, штаны вздернутые почти до подмышек, на лице торжественное, прилежное выражение. Он позировал с моделью ракеты, какими-то научными проектами и с папочкой.
– Люси любила эти фотографии, – произнесла Франческа, устроившись за столом.
– Бьюсь об заклад. – Мег решилась на маленькую шокирующую подначку: – Кстати, я получила ее разрешение прежде, чем переспать с вашим сном. И благословение. Она ведь моя лучшая подруга. Никогда не сделала бы ничего подобного за ее спиной.
А вот этого Франческа не ожидала. На секунду ее лицо, казалось, обмякло, затем подбородок дернулся вверх.
Мег продолжила:
– Избавлю вас от ненужных деталей сексуальной жизни вашего сына, но хочу заверить, что со мной он в полной безопасности. Я нисколько не стремлюсь к браку или детям, или к тому, чтобы навечно похоронить себя в Уинетте.
Франческа нахмурилась, ничуть не успокоенная наглым заявлением.
– Разумеется, нет. Ведь ты живешь одним моментом, не так ли?
– Отчасти. Не во всем. Не до такой степени, как раньше.
– Тед уже достаточно перенес. Ему не нужно, чтобы еще ты осложняла жизнь.
– До странности много людей в этом городе уверены в своих версиях того, что Теду необходимо, а чего не нужно.
– Я его мать. По этому вопросу мне абсолютно все ясно.
Теперь началась сложная часть, хотя и до сих пор не все шло гладко.
– Наверное, посторонний с непредвзятым мнением видит человека иначе, чем те, кто давно его знают. – Мег подняла фото маленького Тедди со статуей Свободы на заднем плане. – Тед невероятный, – продолжила она, – это общеизвестно. И хитроумный. Многие знают и это. У него необычайно развито чувство ответственности, которому он не в силах противиться. Но кое-что большинство людей, особенно женщины, влюбленные в него, кажется, не замечают. Тед подменяет эмоции рассудком.
– Не имею понятия, о чем ты толкуешь.
Мег поставила раритет на место.
– Он не ныряет с головой в романтические отношения, как остальные. Он расставляет плюсы и минусы в некой мысленной таблице и действует соответственно. Так произошло с Люси. Они подошли друг другу по итоговым очкам.
Возмущение сорвало Франческу со стула.
– Ты утверждаешь, что Тед не любил Люси? Что он не способен на глубокое чувство?
– Он многое чувствует глубоко. Несправедливость. Законность. Ответственность. Ваш сын – умнейший и самый нравственный человек среди всех, когда-либо встреченных мной. Но он придерживается исключительно утилитарного подхода в эмоциональной сфере. – Чем больше Мег говорила, тем грустнее ей становилось. – Вот чего женщины не в силах понять. Они надеются сбить его с ног, но он непоколебим. Решение Люси травмировало вас гораздо больше, чем брошенного жениха.
44
«Техасские аграрии» (англ. «Texas Aggies» «Техас Эггиз») – спортивная команда Техасского А&М Университета.