— Не называй меня так.
— Ага. Сеструха, я тут кое-что принес.
— Что? — спросила, поднимаясь по лестнице.
— Тебе не интересно? Остановись хотя бы.
— Ты хочешь это показать здесь? Чтобы соседи видели? — ускорилась я, думая только лишь о том, как все происходящее начинает надоедать.
Мне пришлось ради этого дела пожертвовать привычным укладом жизни. Раньше меня не заботило приготовление обеда и ужина, я не переживала об уборке и своевременном наведении порядка, например, в ванной комнате. Быт и простые удовольствия, как чашка чая с печеньем или долгое промокание под душем, смазались в сплошное серое пятно между дневными и ночными сменами, а также глубоким, но самым сладким на свете сном. Теперь же я стала ловить себя на том, что косметичка больше не валяется в шкафу без дела, в квартире чаще пахнет едой, пусть и не всегда удачно приготовленной, а у меня появились новые опасные увлечения. Например, смотреть, как Рома ест или задумчиво разглядывает потолок. В такие моменты мне хотелось знать, о чем он размышляет, но решительности не хватало об этом спросить.
Зайдя в квартиру, я переоделась и контрольно обошла все комнаты. Моя новая привычка.
Убедившись, что все в порядке, отправилась на кухню готовить ужин.
— Вот, — дождался меня там Рома и положил на стол небольшой сверток.
— Это что? — без особого интереса спросила я, тут же выкладывая из холодильника продукты.
— Так, остановись! — вдруг рассердился Ходоров-младший.
Потянул меня за руку, поставил перед собой. Мне даже стало не по себе. Что же такого произошло?
— Открой, — Рома протянул сверток.
Я пожала плечами и довольно быстро распаковала. А едва выудила оттуда деньги, выгнула бровь и с недоверием подняла глаза на миллионера. Он помирился с отцом? И если так, то зачем вернулся? Захотел позлорадствовать, утереть мне нос этой стопкой купюр, мол, посмотри, сколько могу получить за один раз, даже не прилагая усилий?
— И? — на что-то намекнул Ходоров-младший, со странным ожиданием шагнув в мою сторону.
— У кого украл?
— Издеваешься?! — вспыхнул мужчина. — Черт, ласточка, это выручка с той книги, которую мы купили на прошлых выходных. Вспомнила?
— Ух ты! — теперь уже поразилась я и внимательнее присмотрелась к деньгам.
Вроде бы не подделка. И купюры не мелкие. Это же надо так!
— Круто, — закивала я, протягивая ему обратно бумажки.
— Это твое.
— Ммм, нет. Ты их раздобыл, тебе и тратить. Мне от тебя ничего не нужно, — сунула я ему в руку стопку и вернулась к готовке, да только не смогла сдержать улыбку.
Меня распирало от чувства гордости. Смог ведь! Сделал что-то сам, не поленился. И не важно, что именно Рому толкнуло на этот поступок, радовал сам факт.
— Что? — подняла голову на мужчину, который не шелохнулся, продолжил стоять на том же месте, с неверием наблюдая за мной. — Ах, да! Лови.
Вот только вместо того, чтобы поймать конфету, он швырнул на стол деньги и шагнул ко мне. Прижал к себе. Впился в губы, не оставляя возможности опомниться. Я растерялась. Не успела воспротивиться, как ощутила прикосновение чужого языка к моему, и тело прострелило разрядом тока. Всю мою рассудительность снесло под лавиной его напора. А былые убеждения вмиг стали пустыми, неважными, ведь я не сдержалась, ответила, не смогла противостоять вспыхнувшему желанию. Еще, больше, не останавливаться. Если дать передышку, все померкнет. Не будет его рук на моей спине. Развеется его запах. Исчезнет ощущение пульсации собственного сердца в висках.
— Обожаю твою улыбку, — вдруг признался Рома и прижал меня к холодильнику, не позволив даже понять сути сказанных слов.
Я будто заболела. У меня явно поднялась температура, иначе как объяснить горящие щеки и помутнение разума? Я словно находилась в бредовом состоянии, не осознавала происходящее, хотела лишь прижаться к Ходорову-младшему и окончательно забыться. Цеплялась за связывающую меня с реальным миром нить в виде мужских плеч и едва ли не стонала от невероятного коктейля из ощущений, звуков, действий. Где его руки? Почему так мало? И дыхание… Ведь нужно дышать! Я опомнилась лишь спустя пару секунд после того, как Рома отстранился.
— Назови же свое имя, ласточка.
— Что-то так есть захотелось, — собралась я двинуться к столу, да только мужчина вернул меня обратно.
— Почему не отвечаешь?
Он прижался ко мне, лаская взглядом. Коснулся подушечками пальцев моей шеи, очертил ухо. А я никак не могла утихомирить бешено бьющееся о ребра сердце. Даже руки слегка тряслись, не говоря уже о коленях. Как-то все оказалось неожиданно приятно.
Рома дотронулся до моего подбородка. Надавил на него, заставив поднять голову, и снова приник к губам. Нежно, выжидающе. Будто уже знал, что не стану противиться. А разве нужно? Возможно, следовало, да только все нутро переворачивалось от недавнего поцелуя и желания его повторить.
Я подалась к нему, обняла за шею. Стало неважно, кем он являлся и что сделал в прошлом. Меня волновал лишь данный миг. И в нем Рома вел себя на удивление осторожно. Будто страшился чего-то, действовал не по обычной прихоти, а словно доказывая себе, да и мне, нечто неуловимое, о чем я даже не догадывалась.
— Ты давно ходила в кино? — прошептал он в самые губы.
— Не помню, — потянулась за ним, но не получила желаемого.
Заметила легкую ухмылку. Но не успела вспыхнуть от негодования, как Рома снова поцеловал.
— Ты сильно устала? — спросил, вновь отстранившись.
А я хлопнула глазами, совершенно не улавливая сути вопроса. Словно только проснулась, поэтому мой мозг туго соображал.
— Ясно. Собирайся, мы идем в кино. У тебя полчаса, успеешь?
— Но ужин…
— Я тебя покормлю, не беспокойся, — усмехнулся мужчина и провел пальцем по моей щеке.
— Может, не стоит тратить на меня деньги? Телевизор тоже сой… — Рома заставил меня замолчать очередным поцелуем.
— Только оденься поприличнее. И без твоего любимого хвостика, хорошо?
Я не ответила. Проводила Ходорова-младшего взглядом и стукнула макушкой по холодильнику. Дура! А как иначе можно себя назвать? Идиотка самая настоящая. Но стоило коснуться подушечками пальцев губ, как те растянулись в предательской улыбке.
— Ласточка, поспеши. У тебя осталось двадцать семь минут, — раздалось из другой комнаты.
Нужно отказаться! Я собралась с духом, уверенной походкой направилась к залу, где уже переодевался мужчина, и застыла в дверях. Смотрела на то, как перекатывались мышцы на его спине, и неумолимо теряла нить, соединяющую с реальностью. А когда они скрылись под накинутой на голое тело рубашкой, едва не простонала от огорчения. Подскочила, испугавшись быть замеченной за подсматриванием, и побежала в свою комнату.
Действовала по инерции. Так! Подкрасить глаза, немного губы. Достать свои штаны… Нет! Платье. И колготы. Черт! Эти порваны. В голове творился сумбур, из рук все валилось, и лишь сердце не переставало стучать все в том же бешеном ритме.
— Готова? — от его негромкого голоса я вздрогнула.
Обернулась. Должна была что-нибудь сказать, но почувствовала себя неопытной школьницей, которую позвали на свидание. И не кто-то, а завидный парень, старшеклассник! Красивый, высокий, с легкой небритостью и взглядом, от которого пол начал уходить из-под ног.
— Мне нравится, — оценил он мое нежно-розовое платье, но поморщился, задержавшись на вырезе на груди. — Ты его часто надевала?
Я прищурилась, не поняв сути вопроса. Разве есть разница? Чистое, свежее, довольно новое.
— Ладно, пойдем. Но возьми что-нибудь сверху накинуть, — сказал Рома. — Такое, чтобы горло прикрыть. Ну там… кхм… чтобы не простыть.
— Горло? — поразилась я, но не стала придавать этому значения. — Ладно.
Всю дорогу до остановки корила себя за свою мягкость. Должна была отказать. Это ведь Рома! Какое, к черту, кино?! По легенде мы брат и сестра, а они вряд ли станут вот так развлекаться, да и целоваться вообще не будут. Я едва не простонала от своего идиотизма и сильнее сжала в руке сумочку. Ухватилась за нее, так как Ходоров-младший раз попытался взять мою ладонь в свою. Не дала. Нахмурилась, за что мужчина тут же преградил мне дорогу и заставил посмотреть ему в глаза.