— Подготовь заявление об увольнении по собственному желанию. Причину выбери сама. У тебя десять минут, — приказал ей и, не обращая внимания на тут же полившиеся крокодильи слезы, заглянул в помещение, где бывал крайне редко.
Если подумать, то я не всегда пренебрегал обязанностями. В первый год, когда отец только приобщил меня к делу, глаза горели энтузиазмом. Я искал его одобрения, ловил малейшую похвалу, мечтал о признании. Однако вскоре понял: все зря. Сколько ни старайся — без толку.
Да уж! Расклеился, как баба.
— Роман Георгиевич? — Юля бесшумно открыла дверь.
Я обернулся и заметил в ее руках бумагу с парой длинных строчек. Вскоре лист перекочевал ко мне. Причина увольнения вызвала у меня смешок — по семейным обстоятельствам.
— Ну хоть здесь правду написала, — пробормотал себе под нос, ожидая реакции, но Цербер не произнесла ни единого слова. Словно проглотила язык.
Не желая тянуть время, достал из сейфа печать, глухим хлопком поставил ее и протянул бумагу обратно. Девушка молча забрала и прикусила губу, вероятно, надеясь переубедить начальника и избежать увольнения. Но мне ее было совсем не жаль. Вот ни капли. Единственное, что не давало покоя — это мысли о Ласточке. Только ради нее я не дал Юле уйти с позором. Может, потом, когда они обе начнут обгладывать мои кости, Вика хотя бы на мгновение задумается, поймет, что Ходоровым не чуждо человеческое. Не такая я уж и псина.
Но всего хорошего понемножку. Поэтому, едва покончил с отцом и всеми делами в его компании, поехал в следующий по списку пункт. Солнце клонилось к закату, когда мой единственный и, как мне казалось, верный друг открыл дверь.
— Ты кто такой?! — произнес он с вызовом и тут же завалился назад.
Мой удар пришелся прямо в челюсть. Я даже не подозревал, что могу так крепко бить, но, видимо, за пару недель накопилось.
— Рома, ты в край ошалел?! — закричал он, шатко поднимаясь с пола.
— О, как быстро вспомнил мое имя!
— Я его и не забывал. Это все твой папаша!
— Продажная ты скотина, Роберт, — невольно рассмеялся, наблюдая, как он с шипением прикасается к челюсти. Что странно, вины за содеянное не заметил ни в одном глазу. Более того, этот идиот блаженно заулыбался.
— Ой, будет тебе. Зато мне удалось завалить Юлю. Знаешь, она просто огонь!
Мое напускное веселье тут же полетело к чертям.
— Ты променял меня на телку?!
— Почему сразу променял? — округлил он глаза, разозлив святой простотой настолько, что я пошел на него стеной, уже не стесняясь в выражениях и высказывая все, что о нем думаю. Роберт сначала опасливо отступал, но потом расхрабрился: — Да погоди ты! Дело вовсе не в Юле. С ней мы переспали совершенно случайно! Ну, знаешь, когда взгляды встречаются, в воздухе пахнет дождем, сверкают молнии…
— Какие к черту молнии?! Я две недели жил впроголодь, ночевал в дыре, жрал бутеры и подметал полы!
— Он мне угрожал! — закричал недодруг.
— То есть ты струсил?
— Знаешь, Рома, когда у тебя есть богатый папаша, ты еще можешь на что-то надеяться, но у меня нет ни семьи, ни кого бы то ни было! Я один, понимаешь? И если такие прожженные старперы угрожают моему делу, приходится выбирать, что важнее. К тому же подметать полы — не самая запарная работа. Вот уж поверь, — он посмотрел вниз, и его крылья носа раздулись. — Обувь сними. Домработница только ушла.
— Значит, бизнес важнее дружбы… — цокнул я.
— Не усложняй, — Роберт отвернулся и направился в кухню, вскоре выкрикнул оттуда: — Иди сюда. Я достал виски.
Пить хотелось меньше всего. Да и не помешало бы плюнуть на все. Однако в очередной раз осознав, что я теперь один, скинул обувь и пошел следом. Отец перестал быть отцом, женщины растоптали мои чувства, а друг предал доверие. Для всех я оставался шалопаем, который только и умеет, что разбазаривать деньги своего богатого папаши и снимать курочек в клубе. Чем, собственно, мы по итогу и занялись, осушив целую бутылку фирменного пойла. К сожалению, расслабляться я умел именно так. И хоть Ласточка показала мне совершенно другую жизнь, изменить меня ей не удалось.
Спустя полтора часа мы сидели в баре и наблюдали за тем, как веселится народ. Всего пару недель назад я был бы в центре танцпола, в объятиях красотки со свободным нравом и чувствовал бы себя мастером пикапа. Сейчас же перед глазами все плыло. Люди сливались в абстрактное пятно, курочки казались слишком доступными, а музыка била по мозгам. За несколько дней я настолько привык к тишине, нарушаемой лишь бормотанием соседей, что теперь гул, стоящий в клубе, нервировал.
— Я нашел первую жертву, — заплетающимся языком сказал Роберт и, не дожидаясь ответа, скрылся в толпе.
Ко мне тем временем подошла рыжая девушка и прокричала в ухо:
— Скучаешь, красавчик?
Отстранившись, я спустился с барного стула и оплатил счет.
Роберта нигде не было видно. Искать его тоже не имело смысла. Да и самому мне не хотелось здесь задерживаться. Особенно после того, как я встретил на пути крепость, окруженную глубоким рвом. Как сумел сломать замки и открыть ворота, но тут же провалился в яму. Теперь смотреть на курочек с прежним интересом не получалось. Даже после Анжелики отвращение ощущалось не столь остро.
Я задумался. Вписалась бы Ласточка в эту обстановку? Обернулся у самого выхода, вновь посмотрел на разгоряченных пьяных людей и не увидел в них ничего общего с той, что ночами сидела в ларьке, ожидая прихода приличных клиентов, но получая на деле пьянчуг и колобков в погонах.
Перед глазами поплыло, и я прислонился к стене. Мимо прошла стройная шатенка, внезапно напомнившая мне Вику. Как она там? Сегодня на смене или нет? Память подводила. Я не хотел думать о числах. Может, позвонить ей?
Нащупал в кармане телефон и, вытащив его, завис. Она не ответит. Наверняка сбросит звонок. Конечно! Я же кобель! А что делают кобели?..
Выйдя на улицу, поймал первое попавшееся такси и назвал ее адрес. Зачем? Не знаю. Но мне так хотелось прийти и завалиться на скрипящий диван, услышать знакомое ворчание. И нет, не уснуть. А притянуть к себе колючую девчонку, увидеть смущенный румянец, словить улыбку, которую она непременно захочет спрятать, и обязательно поцеловать. А потом мучить ее долгими ласками…
— Приехали, — грузинский акцент отрезвил меня.
Расплатившись, я вышел из машины и впился взглядом в металлическую дверь подъезда, в котором жила Вика. В нос ударил морозный воздух. Следом в легкие проник аромат свежеиспеченного хлеба. Я мог бы стоять здесь целую вечность, втягивая запах и нехотя его выдыхая. Представлять свою девочку и в нерешительности смотреть на домофон. Но холод испортил планы.
Сделал пару шагов назад, нашел нужное окно и чуть не потерял опору под ногами. Волнительное и давно забытое чувство сковало грудь. А может, ну его? Зачем себя ломать? Как я поступлю, если она даже не откроет дверь?
Пальцы закоченели от холода. Я спрятал руки в карман и снова нащупал телефон. Чей-то окрик вывел из раздумий. К черту! Идиот же, нет?! Она обозвала меня псиной, выплюнула правду, даже не попытавшись исправить ситуацию, поговорить по-человечески. Так стоит ли унижаться?
Я согрел пальцы дыханием и начал по памяти набирать номер. Спустя два долгих гудка меня передернуло от голоса Анжелики.
— Рома?
Я знал, что она не откажет. Примет меня в любое время. Были бы деньги.
— Одна? — спросил ее, стиснув зубы.
— М-м-м… Приезжай.
Глава 19. Виктория
С какого момента все пошло под откос?
Я смотрела на свою побитую машину и с трудом удерживала в онемевших пальцах пакет с огромным шоколадным тортом и пачкой бумажных салфеток. Еще час назад эта серая красавица была цела. Еще утром у меня была работа. А еще вчера днем меня можно было назвать самой счастливой девушкой на всем белом свете.