Я разлепила ресницы, и взгляд упёрся стоявшую в вазе с узким горлышком длинную ветку гладиолуса с цветами снежно-белого цвета, тронутыми по самому краю лиловой каймой. Это именно она так тонко пахла. А рядом, на маленьком подносе, дымящаяся кружка с горячим шоколадом и тарелочка с горкой маленьких песочных печений с миндалём. Были бы носфайи обычными мужчинами, можно подумать, это своеобразное извинение, попытка задобрить меня. Но вампиры — не люди. И уж точно, не обычные мужчины. И всё-таки, несмотря ни на что, мне действительно приятно. Только на языке почему-то чувствуется горечь…
— Доброе утро, Лёля.
Раздавшийся голос Валентина в моей комнате оказался неожиданностью, и я вздрогнула, переведя взгляд на стоявшее поодаль кресло, в котором сидел младший вампир. В домашней одежде, как всегда, гладко выбритый, он смотрел на меня, чуть прищурившись и соединив перед собой кончики пальцев, словно изучал, хотел увидеть в моём лице или взгляде… что? Не знаю. Я лишь села, подтянув повыше покрывало на груди, настороженно посматривая на него, и негромко ответила:
— Доброе утро… Валентин, — запнулась, чуть не обратившись по титулу, но вовремя вспомнила вчерашнюю просьбу носфайи.
Он улыбнулся уголком губ, в серебристых глазах мелькнули довольные искры.
— Как ты себя чувствуешь, Лёля? — продолжил он расспросы.
Только забыл уточнить, морально или физически. Потому что в последнем случае — вполне сносно, в первом же… Сознание ушло в глухую оборону, и если вчера оно желало выплеснуть накопившиеся эмоции и растерянность от слишком жёсткого разрыва устоявшегося мировоззрения, то сегодня я изо всех сил старалась спрятать, что со мной далеко не всё в порядке. Просто, некоторые бьются в истерике и кидают об стену фамильный фарфор, я же ухожу в себя так глубоко, как это возможно. Хотя внешне выгляжу, как обычно. По крайней мере, стараюсь.
— Спасибо, хорошо, — вежливо ответила я и потянулась за чашкой с шоколадом.
Пах он всё же умопомрачительно вкусно, у меня аж слюна собралась во рту. Ну и, маленькая хитрость, чтобы Валентин не углубился слишком в расспросы. Я по-прежнему не желала откровенничать на тему происходившего в моей душе, отчаянно желая хоть что-то оставить себе, хоть какой-то кусочек личного пространства. Сначала сама разберусь, как дальше жить с тем, что открылось во мне, а потом уже буду разговаривать на эту тему с носфайи.
— Тогда одевайся и спускайся в столовую, — он поднялся и сделал шаг к кровати, и я чуть не выронила кружку, наблюдая за ним краем глаза. — Сабрина и Март уже ждут.
Валентин приблизился к постели, и я внутренне напряглась, очень надеясь, что он не останется помогать мне совершать утренний туалет. Я наконец хотела выбрать и надеть что-то сама, не эти… откровенные штучки, которыми изобиловал мой гардероб. Мне хотелось создать хотя бы видимость того, что всё ещё не так плохо, что в чём-то я осталась прежней. Иллюзия, да, но я хотела обмануться сейчас, хоть на чуть-чуть.
— Ты помнишь, что мы сегодня едем развлекаться? — мягко произнёс Валентин и наклонился ко мне, ухватив за подбородок и заставив смотреть себе в глаза.
Вот этого меньше всего желала, выходить на люди и улыбаться, когда хотелось забиться в самый дальний уголок парка в попытке спрятаться от реальности и собственных безжалостных мыслей и воспоминаний. Опасаясь, что голос мне изменит, я кивнула, из последних сил выдерживая взгляд Валентина, и когда он потянулся к моим губам запечатлеть поцелуй, даже обрадовалась — не надо ничего говорить, и вопросов тоже больше не будет. Поцелуй вышел почти целомудренным, младший вампир лишь приласкал языком мои губы и почти сразу отстранился. Погладил пальцами мою щёку и сказал:
— Ждём тебя, Лёлечка.
Он вышел из спальни, а я не удержала облегчённого вздоха. Быстро допила шоколад, съела несколько печенюшек и встала, направившись в ванную. Совершала все необходимые действия, особо не задумываясь: умылась, причесалась, сколов локоны на затылке, чтобы не мешали, выбрала из гардероба простое платье из шёлка с расшитым серебром и жемчугом корсажем. Правда, как почти у всех моих нарядов, у него имелся довольно низкий вырез, и юбка всего из одного слоя тонкой ткани, но по крайней мере, оно не имело разрезов и не было прозрачным, хотя плотно облегало фигуру. И я наконец-то надела бельё, пусть и из воздушного кружева и весьма откровенное. Оно по крайней мере прикрывало деликатные места.
Бросив на себя последний взгляд в зеркало и отметив бледность кожи и неестественно блестевшие глаза, я пощипала щёки, возвращая им краски, и вышла из спальни. Почему-то страха перед возможным недовольством вампиров, если они заметят моё состояние, не ощущалось. Сознанию, ушедшему в глухую оборону, было уже всё равно. Я спустилась вниз, зашла в столовую, и даже смогла улыбнуться — надеюсь, не натянуто.