Пальцы сжались крепче на ножке, потому что я заметила, что они тоже дрожат. Внутри стремительно нарастало напряжение, я уже жалела, что поддалась порыву и решила прояснить возможные варианты моего будущего, если всё зайдёт слишком далеко, чем есть сейчас. Краем глаза заметила, как Мартин мягко улыбнулся, его пальцы скользнули по моей ноге, погладив щиколотку. От щекотного прикосновения я дёрнула стопой и у меня вырвался смешок.
— Ты сейчас говоришь, сможем ли мы полюбить тебя, Лёля? — негромко уточнил он.
Мои губы тронула грустная улыбка, я посмотрела в его глаза, сейчас прозрачные, как кусочки янтаря, подсвеченные солнцем. В них вспыхивали золотистые искры, завораживая своим хороводом, и я едва не засмотрелась.
— Я на это не надеюсь, — я покачала головой и отпила вина. — Просто… — снова запнулась, и всё же продолжила. — Мне бы хотелось, чтобы для вас имела значение не только моя кровь и… вероятность появления от меня наследников, — последние слова пробормотала, отчаянно покраснев — в моей голове пока никак не укладывалось, что я могу забеременеть от моих хозяев. — Возможно, мои желания… хоть иногда… — мой голос упал до едва слышного шёпота, и я замолчала, с безнадёжностью понимая, что зря затеяла этот разговор.
Мартин вынул из моих дрожащих пальцев бокал, выпрямился и положил ладони на подлокотники кресла, наклонившись ко мне. Я от неожиданности немного отклонилась и замерла, сглотнув сухим горлом. Старший носфайи улыбался, задумчиво и одновременно многозначительно, а в глубине расширенных зрачков медленно разгорался багровый огонёк.
— Знаешь, Лёлечка, что в тебе самое привлекательное? — шепнул он, придвинувшись ещё ближе, к самому уху, опаляя дыханием шею, тут же покрывшуюся мурашками. — Знаешь, как притягательна твоя покорность, девочка, твоё стремление подчиняться? — его губы скользнули по бьющейся на шее жилке, и я несильно вздрогнула, зажмурившись — по коже поползли обжигающие змейки, оставляя за собой огненный след, и тело охватила слабость. А Мартин продолжил… — Это так сладко, крошка, чувствовать власть над тобой, знать, что могу сделать с тобой всё, что захочу… И ты примешь это… — ещё один поцелуй, и язык старшего носфайи оставил влажную дорожку до самой ключицы, заставив меня судорожно вздохнуть и прикусить губу. — Власть над тобой опьяняет, Лёлечка, туманит голову, заставляет думать о тебе постоянно… — его ладони накрыли мои судорожно стиснутые кулаки, Мартин чуть отстранился и уже серьёзно вгляделся в мои глаза. — Но мне было бы интересно попробовать то, о чём ты просишь, Леллиаль. Я не хочу ничего обещать тебе, честно, потому что не хочу, чтобы ты разочаровалась. Нам больше нравится, когда ты улыбаешься, — я слушала, затаив дыхание, боясь пропустить лишнее слово и боясь поверить в то, что слышала.
Это не признание в любви, конечно, я прекрасно понимала, не совсем глупая, однако мне нравилось то, что слышала. И чем дальше, тем больше…
— Ты согласна? — снова настойчиво повторил Мартин, не сводя с меня пристального взгляда, и уже одно то, что он честно рассказал о самом неприятном последствии ритуала, говорило о многом.
Мне ничего не обещали, да, это правда. Мне честно признались, что именно привлекает во мне, и это далеко не моя трепетная и нежная душа и её порывы. Моим хозяевам не нужна равная, осознала вдруг я. Иначе они бы давно уже завели себе одну на двоих любовницу из своих и не ждали двадцать лет, пока я повзрослею. С равной им будет скучно, они просто не уживутся вместе.
— Что ещё я получу после ритуала? — на сей раз мой голос звучал твёрже, и хотя я знала, что соглашусь и так, не могла не задать этот вопрос.
— Ты проживёшь столько же, сколько мы, — теперь заговорил Валентин, поглядывая на меня и болтая в стакане коричневую жидкость. — Никто больше не сможет притронуться к тебе, для других носфайи твоя кровь станет смертельным ядом, — тут он чуть улыбнулся, и я при этом известии не сдержала громкого вздоха облегчения. Вот это ценное приобретение, согласна. — Несомненно, прибавится выносливости, — продолжил он, чуть понизив голос и одарив меня выразительным взглядом, в котором читались все его мысли, для чего мне эта самая выносливость понадобится.
Валентин замолчал, испытующе глядя, а я ненадолго задумалась, рассеянно наблюдая, как Мартин поглаживает мои стиснутые пальцы.
— И вы будете знать, что я о вас думаю, — с какой-то обречённостью повторила я, ощущая, как постепенно ладони расслабляются под деликатной лаской.