... ... ...
Бен и Молли познакомились на вечеринке в честь окончания школы, и стали так интересны друг другу, что теперь без конца целовались (первый раз это случилось на индюшачьей ферме у старика Джошуа, куда они заехали, чтобы передать любителю индюков, ставший ненужным, старый холодильник с чмокающей на весь дом дверцей от миссис Гарнер, там речка красивая - располагала, ну и понеслось), но без глупостей - Молли умела держать себя в руках, несмотря на дрожь и трепет, и она могла пока что вовремя отскочить и крикнуть: «Все! Хватит, Гарнер, а то у тебя одно на уме - «Осторожный стрелок»!»
И при этом так лукаво взмахивала пестрым подолом мексиканской юбки, которые только вошли в моду, что Бен подпрыгивал.
Ферма Джошуа стала их местом, их райским садом. Там даже трава была к ним нежна, и прохладные тропинки, и песчаные, полные любовной неги берега.
Старик Джошуа, запекая на заднем дворе кролика на вертеле (кроликов он не держал - зачем держать кроликов, которые и так весь земной шар насквозь изрыли?), и, слушая в пол-уха юную болтовню: «Если я узнаю, что у тебя другая, я тебя задушу! - Пойдем к реке, ну пойдем скорее! - Дай, я тебя укушу! - Эй, ты чего! Больно!» - думал, что старого индюка пора менять, и что погода стоит неплохая пока, и что ужинать втроем будет веселее.
Мысли текли, как река и, как река, были бесконечны.
... ... ...
Я встретил Гришу, он был слегка «под шафе» (шел двенадцатый час, утро еще), у него была, невольно фокусирующая взор собеседника, трехдневная, почти Голливудская небритость и разбита губа.
- Ты чего это? Зачем ты так?
Он плюнул на асфальт, он достал бутылку и предложил «по глотку», я отказался, а он нет, и он начал рассказ.
«Короче, я надумал сходить в ларек, взять в долг сигарет, Нинка дает, но не всегда. Тапочки-то у меня были - вот эти самые, а брюки Светлана Петровна только что погладила и повесила на зеркало проветриваться - я подумал: чего я в тапочках и в брюках попрусь в ларек? Людей смешить. Ну и не в трусах же. Я, короче, надел штаны для леса, мне Борисыч свои отдал - ему велики. Так-то они нормальные, целые всюду, но пояса нет, отпорот для чего-то - а кого волнует? Я сбоку их в кулак стянул и пошел, вроде как, подбоченясь.
В ларьке не Нинка была, а какая-то новенькая, белобрысая вобла, и я понял: кранты - она не даст».
Рассказ начал мне нравится своей простой правдой - правдой обыденности. Мы присели на парапет по-воробьиному, я стал слушать дальше.
Гриша заметил, что белобрысые, патлатые воблы только кажутся красивыми, потому что нас так приучили, для рекламы, а я сказал, что брюнетки ничуть не лучше, и что неплохо бы принять закон, чтобы все продавщицы брились наголо - чтоб не отвлекать мужчин, зашедших в ларек, от дел.
Гриша сказал, что достаточно шапочек, и продолжил:
«Я спросил, где Нинка - оказалось, через квартал, в другом ларьке, и я понял, что не дойду, рука затечет, а правой перехватишься, скажут, мужик ствол прячет, изогнулся весь.
Говорю «вобле»: «Девушка, дай хоть шнурок какой или хоть нитку».
Нитки у нее были, «мулине», мать их, а мне куда тюлечок-то целый, я говорю: «Ты давай, надорви этикетку, и немного отмотай - кто там их меряет».
А она видит - штаны, конкретно, спадывают, вышла из-за прилавка: «Давайте, я вам завяжу». Я разве против? Накрутила чего-то, узлов каких-то морских, и я пошел.
Короче, вечером просыпаюсь у себя в кресле-кровати, башка трещит, а Светлана Петровна спрашивает: «С кем гулял?»
Я ей, типа, с Аликом.
А она сует мне волос длинный такой, светлый: «С Аликом или Аликой? Все штаны в бабьих волосах!»
Я Светлане Петровне спокойно объясняю, что волос, наверняка, «воблы» из ларька, и, поди,
прилип, когда она Борисыча штаны мне своим мулине подвязывала.
У Светланы Петровны глаза зажглись, как фонарики.
«А где был и что в это время делал Борисович? Не скажешь?»
Я честно повинился - «не скажу».
И она применила «бакоружие» - тапочкой зафинтилила».
Чтобы поддержать тему, я рассказал, что поскольку у блондинок волос больше, чем у брюнеток, то их и выпадает больше, а будь на месте «воблы» брюнетка, возможно, Светлана Петровна ничего бы постороннего на штанах и не увидала.
И еще, тоже в тему, рассказал Грише, что очень похудел в ягодицах, и теперь штаны сзади висят, как рюкзак пустой. Заодно спросил, не смешно ли смотрюсь.
Но Гриша очень точно возразил:
«Люди видят то, что их интересует, и ничего кроме».
Когда он ушел, я понял, что не спросил: кто учит нас тому, что нам интересно.
... ... ...
Из переписки Ника и Крэзи:
«Вчера я «его» боковым зрением напрягал - смотреть в сторону Центрального парка, прикинь, он туда поглядывал - совпадение? Похоже, сенсором можно управлять через линзу».