И почему «я» меньше чем «они»?
Ребенок взвешивал на весах своего сердца две вполне сравнимые величины - лик человека и лик коллектива. Интересно, что со времен Геродота лик общества описывают через лики отдельных героев, рисовать же портрет общества - непристойность. Самая, что ни на есть, порнография.
... ... ...
В один год Бенджамин Гарнер и Николай Вертушков пошли в школы, каждый в свою: Бен в скромную районную школу со старым глобусом, школу черных кварталов, которую заканчивали единицы, Коля в специализированную школу, расположенную в старинном особняке городского «благородного собрания», готовившую «под университет».
... ... ...
«Когда думаешь, что ты сделал для людей,
для бедных людей, прежде всего,
сравниваешь бедных, которые теперь,
и бедных тех, которые были прежде.
Если нынешние живут лучше прежних -
значит, ты все делал правильно.
Глупо при этом сравнивать бедность в одной стране
с бедностью в другой. Это, как сравнивать кошку и собаку -
народы сравнивать неэтично».
(...)
«Мудрый правитель не боится народного образования,
но заботится о нем.
Тот, кто доверяет образование народа неблагородным учителям,
совершает ошибку - неблагородные учителя
находятся в поиске истины - это состояние перемен,
а простым людям нужно знание,
содержащее ответы на все вопросы, тогда народ спокоен,
и государство благоденствует».
(...)
«Старик-лесовик, дар за дар, кровь за кровь -
тебе голубку, нам лося, мы тебе, ты нам... Режь!
Хорошо. Теперь полей мать Сыру землю кровью».
... ... ...
«У нас пацаны выросли - все нормальные, не спецшколу для дебилов заканчивали, а как специальность выбирать - тоже, каша в головах. Все рехнулись с этими компьютерами - кого ни спроси, отвечает: «Хочу, - мол, - работать на компьютере». Это что за специальность?
Не понимаю я. Тракторист - ладно, или каменщик, у Василия вон сын на электромонтера
учится - там чуть не три месяца учат - тонкости свои. Вот для мужика специальность, чтоб с коркой хлеба быть, а компьютерщик?
У Зиночка «нотик» есть, все с подругами по нему трещит, и что-то сдох. Зиночек мастера, короче, вызвала, пришел доходяга в очках и с отверткой одной, брюхо у «нотика» открутил и какую-то хрень заменил - там все «не наше», не поймешь.
Полминуты. Это, что ли, специальность?
Мы с Зиночком ржали потом - она-то собиралась «мастера» обедом кормить, чтоб все путем.
А Серега Петровых просто напрочь удивил - говорит: «Хочу дизайнером стать». Ему: «Ты ж рисовать не волокешь, даже жука или бабочку не сможешь». А он: «И не надо нынче - компьютер сам все умеет».
Это пока мамка с папкой кормят, моча в мозгу шумит, и гонор прет, а подрастут, жрать захотят, вспомнят про тракториста, да поздно будет - учиться-то смолоду надо».
... ... ...
В Детройте, куда Бен Гарнер и миссис Гарнер перебрались в поисках лучшей доли («доля» - это часть общего, коллективного пирога, язык не обманешь!) в аккурат после окончания со «скрипом» Беном третьего класса, было (дело для нас, горожан, обычное) несколько уличных банд.
Детройт - древний и вальяжный промышленный мегаполис, один из тех, что человечество понатыкало в основном в северном полушарии - зачем? - для производства летального (!) оружия, конечно. Живя в тесноте, все время ждешь от соседа зловредной пакости, да и сам, если не дурак, замышляешь что-нибудь коварное и мерзкое - а как? - вот и приходится ковать ракеты - врезать представителю чужого племени по зубам, если что. Убивать для нас, сапиенсов, было не только привычным делом в течение тысячелетий, это было делом почетным, уважаемым. Награждаемым.
Теперь, когда современное человечество представлено личностями, и не исповедует образ поведения, вкусы и психологию толпы - толпы-то, как таковой, больше не существует, теперь мы можем шутя говорить с дамами о таких болячках «умирающего» муравейника, как насилие, страдания, неправда. Да, и теперь мы можем ради забавы перетасовывать колоду характеров как угодно, и говорить о людях из-за океана, как будто это наши соседи по подъезду, а о соседях по подъезду так, будто это инопланетяне. Это все - тени прошлого.
Веселое время я описываю: рассыпались, как песочные замки, государственные институты, с легкостью, походя, отменялись, казавшиеся незыблемыми, правила брака и семьи, науки и искусства целыми эшелонами вывозились на свалку - человечество «омолаживалось». И, как заведено, обновление это шло путем нарушения правил и законов, путем «криминала».