Идемте, я покажу Вам Криминальный Мир - нет, не горький и тесный мирок «блатных», мирок «зоны» (описывать тамошнее коллективное, хотя и там тоже мы - это рисовать портрет человека с фотографии - выйдет покойник), а мир полный сочных и ярких приключений, живой, «преступный» мир свободы.
Не бойтесь, Вас не укусят.
... ... ...
Детройт, Детройт. Когда-то я знал тебя - ты был мастеровым пареньком в промасленной спецовке, спешащим Сент-Клерским промозглым утром, когда над спящими водами Эри встает солнце, своими улицами-потоками от лязгающих железом заводов к стрекочущим фабрикам, от фабрик к сборочным цехам - теперь не то. Теперь Ты скучный, как вранье дежурных политиков, и глупый, как те серенькие банки и пошлые магазинчики, которых в тебе, как вшей у нищего. Ты опустился, Детройт, и твой трудовой народ стал, как и я, бродягой.
... ... ...
В Детройте ... было несколько уличных банд. Банда Салли-Верзилы обслуживала тот уютный район, где миссис Гарнер сняла неплохую квартирку с душевой кабинкой и туалетом в прихожей (за шторкой), и поскольку Бен был уже достаточно большим мальчиком, приличия требовали, как-то в этой уважаемой банде поучаствовать - почтить «людей». Проявить общность с народом. Его привел и представил Верзиле - темнокожему гиганту, каких римляне выпускали на арену «на закуску», как самое лакомое - «ручающийся», Том Хэнк (он жил этажом выше, и они с Беном ходили в одну школу - вот вам два веских аргумента), представил и, видя сомнения в глазах лидера, пояснил:
«Он (Бен) хоть и маленький, зато везунчик. Возьми его, Салли, он принесет удачу».
Среди «черных» ходили темные, обросшие «григри»-легендами слухи, что малыш Бен принес удачу старому негру, что был какой-то «крутой» бизнес в Луизиане - и там был Бен.
- Годится, - сказал Верзила-Салли, - рожа, вроде, смышленая, поглядим, на что ты годен, парень. Пойдешь с нами, будешь держать сумку, пока мы будем набивать ее деньгами!
Члены банды одобрительно осклабились, а кто-то заржал. Так Бен Гарнер стал малолетним бандитом.
Ребятам Салли предстояло сегодняшним вечерком (клены уже отцветали, и жизнь торопила: «Действуй!») ограбить китайскую лавочку У Чана - она уже измозолила всем глаза - чистенькая такая, будто мисс Блэквуд в церкви с белыми цветочками и библией. Набожная дура.
Дело представлялось легким, и парни не спеша брели в полу-танце по улицам Детройта, задирая улыбающихся прохожих: « Салли-Верзила собрался «пошалить». Развлекается молодежь».
Распахнув пинком ноги двери лавочки, Салли прошел тигриной походкой к кассе, вынул револьвер и положил его на прилавок. «Давай, парень, ты знаешь, что нужно делать», - сказал он Фу Ли, продавцу. Тот закивал головой, и стал вынимать мелочь из ящичков.
- Бен, братишка, подставь сумку, да смотри, чтобы ничего не пропало! - голосом наставника юных произнес Салли, доверяя Бену часть работы. Пример и опыт - вот что нас обучает, а не методические пособия министерства образования.
Пока парни Салли пили пиво с полок, и разбирали сигареты, и брали продукты - кому что вздумается, Салли прошел в маленькую комнатку за прилавком, в надежде увидеть сейф. У всех китайцев есть сейфы - иначе, где же они? «Черные» сейфов не держат, а китайцы те же «белые». Сейфа, почему-то, не было, а была хрупкая китаянка-девушка, стоявшая у стены и молча прячущая лицо в ладонях - только черные, испуганные глаза с ужасом смотрели на Верзилу.
Салли почесал грудь - у него давно «не было» китаянок.
- Сейчас, малышка, сейчас Салли сделает тебе хорошо, - пообещал Верзила, легко отрывая девушку от стены и укладывая ее на столик.
Девушка так же, с молчанием и ужасом в глазах, дождалась, когда Салли, сопя, приготовил свое орудие, придавил ее, как утюг лепешку и приблизил лицо с озабоченным выражением, обещавшее это «хорошо», на доступное расстояние. Потом «айкнула», и отличными, белыми зубами - не фарфоровыми! - цапнула Салли за нос. Цапнула по-волчьи, с поворотом. Зубы были отменны или поворот роль сыграл, только ноздря и кончик носа Салли были срезаны, как бритвой. Это больно, уверяю Вас. Очень. Да Вас кусали ли за нос ваши возлюбленные? Нет? Ну, и не спорьте.
Салли, оторопев, замер, даже не вытирая хлеставшую кровь и смотря, то на рубаху девушки-китаянки в его, Салли, крови, то на рот ее, из которого торчала его, Салли, откушенная ноздря.
В этом положении - в положении задумчиво согбенном над телом девушки - его и застал дедушка У Чан, вернувшийся из мэрии, где он давал дежурную взятку должностному лицу, ответственному за санитарию.