— Кто еще такой Квентин?
— Ну, как же, тот самый кукловод.
— Фаллический, надо же — интересно, для чего это он тебе сказал?
Она широко раскрыла глаза:
— Понятия не имею.
— Где это вообще было?
— В Сториленде.
— Так это ж для детишек.
— Я обожаю Сториленд. — Рукой деревянного человечка она потрепала Линкольна по подбородку. — К тому же это намного дешевле, чем шоппинг. Правда ведь? Ну, улыбнись своей девочке.
Линкольн нехотя изобразил подобие улыбки.
— Вот так-то, — она продолжала верещать по-кукольному. — А теперь поцелуй нас.
Он помялся:
— Я не стану целовать это.
— Ага, так же сперва говорила и Моника Левински.
И Глория звонко рассмеялась, так, что и Линкольн не смог удержаться от улыбки.
Сториленд располагался в Рединг-парке и представлял собой 157 акров земли, занятых детскими площадками, с искусственными озерками и цветниками, танцевальными павильонами, теннисными кортами, а также зоопарком города Фресно. Девушки ходили туда, чтобы от души потанцевать или, если в моде были атлетически сложенные молодые люди, поиграть с ними в теннис; но Глорию неизменно тянуло в места для самых маленьких — к фонтану Матушки Гусыни, Дубу, где жила Сова, где дорожки были расчерчены классиками; и где единственным сколько-нибудь фаллическим персонажем был Мальчик-с-Пальчик. А ведь могла забрести в места и похуже. Она скинула туфли — каблучки в последний раз цокнули по мраморным плиткам и смолкли.
— А чем ты сегодня занимался, дорогой?
В тот самый день, когда Стречи улетала в Англию, высокий бородач Эдгар Деларм примерял пурпурно-черное одеяние, на котором по его заказу сделали горностаевую оторочку, и выглядел как заправский епископ. В тот день у него была назначена встреча со своим портным — они собирались обсудить дальнейшую отделку его облачения, призванную соответствовать будущему положению хозяина. Деларм был более начитанным человеком, чем ди Стефано и Линкольн Дин (что, впрочем, не дало ему особых преимуществ), и потрудился подыскать кое-какие сведения о том, что означает стать лордом. К примеру, он выяснил, что вожделенный титул не дает ему права заседать в палате лордов — да он бы и не стал, будучи убежден, что там остались одни социалисты; также он знал, что ныне будет прозываться лордом Эском (ему здорово понравилось слово), как и то, что в глазах некоторых его титул стоит немногим больше, чем тот пергамент, о котором рассказывала Стречи. Наибольшее же удовлетворение приносила ему мысль о том, что титулы так называемых «малых» лордов, хотя большая их часть не существует ныне, — подлинные дворянские титулы, существовавшие несколько веков, и часто за ними стояли самые настоящие права и привилегии.
Он становился хозяином поместья и, по результатам своих исследований, получал право созыва так называемого поместного суда. Согласно тем же сведениям, такие суды отнюдь не являлись повсеместным явлением английской жизни — но ведь то же самое можно было сказать и о религии (во многих частях этой невежественной страны). Деларм искренне полагал, что Великобритания впала в язычество. Что там, и в самой Америке нелегки были пути истинной веры; но на далеких берегах туманного Альбиона имущество церкви почти повсеместно секуляризовалось, а сами храмы Божьи отдавались под коттеджи, игорные дома — и это в лучшем случае! Ему доводилось слышать рассказы, как в Великобритании в зданиях церквей размещались корпуса военных училищ, мебельные склады и даже — помыслить страшно! — центры индуистской культуры. Словом, страна срочно нуждалась в миссионерах.
— А вот ваш церемониальный головной убор, — промурлыкал портной. Звали его Джон Крэмпол, был он, мягко скажем, худощавого телосложения (а если выражаться прямо — тощ как щепка) и одевался преимущественно в черный габардин. Он специализировался на пошиве церковного облачения, однако о том, как должно выглядеть церемониальное платье английского лорда, он имел не более ясное представление, чем его заказчик. Вот и теперь он держал в руках некое подобие берета, отороченного пурпурным мехом.
— А красный мех-то зачем? — оторопело спросил Деларм.
— В геральдике это называется «червлёнь», — поправил Крэмпол. — Так как вы — лорд, то мех на вашем головном уборе должен быть либо «червлёнь», либо «лазурь»: червлёнь будет означать, что вы — носитель титула, тогда как лазурь — что пока нет.
Деларм кивнул:
— Ну да, голубой бы смотрелся не так.
— Однако его смогут носить ваши сыновья, пока не унаследуют титул.
Деларм примерил берет. В ало-черном облачении он выглядел весьма внушительно — ни дать ни взять какой-нибудь Великий инквизитор.