Глория с ухмылкой откинулась назад.
— О, он — тот еще шельмец, — сказала она. — Но смотри — вот он идет!
Она увидела Клайва собственной персоной в сопровождении улыбающейся Стречи. Клайв то и дело поглядывал на часы.
— Успел, — выдохнул он. — А то уж было испугался.
Оба сияли — хотя повод был у каждого свой.
— Мне крупно повезло, — объявил он. — Рад сообщить, что мы стали немного богаче!
Стречи усмехнулась, уткнувшись в его плечо.
— Так что — вперед в прекрасный Бристоль? — провозгласил он. — Где — только между нами — меня ждет еще один покупатель, готовый подтвердить свои благие намерения. Выше голову, мои дорогие, — у нас все получится.
В самолете они с легкостью, минуя всякое неудобство, расселись теми парами, что сложились до прошлой ночи: Глория — с Клайвом, а Микки — со Стречи. Устроившись в креслах, они принялись листать какие-то неизбежные журналы, когда на борту объявили о прибытии опоздавших и пассажиров на резервные места. Были распроданы не все билеты, да и лететь меньше часа — и журналы не успеешь рассмотреть. Словом, один из тех рейсов, когда больше времени торчишь в аэропорту, чем проведешь в воздухе, — вот и теперь они сидели в креслах под гул турбин и суету стюардесс — и взлетать пока, похоже, не собирались.
В числе последних пассажиров на резервные места значились и некие мистер Паттерсон и мистер Дин, а также синьор ди Стефано. Когда стюардесса провожала вышеозначенных джентльменов в хвостовую часть салона, где, собственно, и располагались резервные места, они небрежно кивнули Стречи и внезапно побледневшему лорду Клайву Лейну.
Фрэнки толкнул локтем стюардессу:
— Сейчас ведь уже поздно выходить, правда?
— Конечно, сэр. Слишком поздно.
Он похлопал Клайва по плечу и ухмыльнулся стюардессе:
— Веди нас, МакДафф.
Лавируя вслед за ней по узкому проходу, он смеялся — Линкольн же не преминул наклониться к своей гламурной женушке:
— Береги прическу, детка, — поездка будет тряской.
Та показала ему средний палец.
Фрэнки ди Стефано, обернувшись:
— Да нет, полет-то будет нормальный, — но вот мягкой посадки не ждите.
24
Большинство ссорящихся пар в самолете обиженно молчат — но Глория никогда не отличалась молчаливостью.
— Ты спал со Стречи?
— Глория, дорогая…
— Поцеловались — и того? За моей спиной?
Глория говорила своим обычным голосом — громким и визгливым. Клайв обеспокоено заозирался по сторонам:
— С чего ты взяла?
— Ты бросил меня в жуткой дыре и сбежал с ближайшей блондинкой?
— Ближайшая ко мне блондинка — ты, — неуклюже отшутился он.
— По крайней мере, я — натуральная.
— Она тоже.
— О да, тебе, конечно, виднее, Клайв. Так что я теперь — вчерашний день?
Он попытался задать контрвопрос:
— А вы с Микки Старром разве не…
— Что ты сказал?
— Вы ведь тоже переспали, не так?
— Ты бросил нас у озера, Клайв. Не уходи от темы.
— А это разве — не тема?
— Ты провел ночь в постели Стречи.
Кое-кто из пассажиров обернулся. И тут Клайв сморозил глупость:
— Милая, ты не могла бы говорить потише?
Линкольн сидел, зажатый между Фрэнки и Паттерсоном, который, помимо всего прочего, выставил ногу в проход. Стюардесса дважды просила его убрать ногу, но он ухмыльнулся так, будто намеренно выставил свою конечность, чтобы позаигрывать с ней. Что ж, у ноги его было больше шансов, чем у нашлепки на носу.
Линкольн спросил у Фрэнки:
— Кто этот здоровый парень рядом со Стречи?
— Ты ведь знаешь кто. Ее приятель.
— Но как он туда попал?
— Я-то почем знаю, Линкольн! Вроде телохранителя, наверное.
— А ей нужен телохранитель?
— Она — рисковая девочка.
Линкольн хмуро уставился на спинку сиденья впереди. Паттерсон усмехнулся:
— Я бы охранял ее тело день и ночь. За особую плату, конечно.
Фрэнки заметил:
— Да посмотреть, как она действует, скоро ей телохранитель не понадобится. Ей понадобится труповозка.
Над самой границей между Англией и Шотландией Глория сменила наконец гнев на милость и сбавила обороты. И даже погладила Клайва по коленке — она давно заметила, что многих мужчин это успокаивает.
— Ты обидел меня, милый, — честно. Как только тебе представился шанс, ты побежал к своей бывшей подружке.
— Это была чистая случайность — после тех потрясений того вечера…
— О, мой бедный мальчик так испугался. — Ладонь ее скользнула выше по его ноге, что смягчило ее голос — но не более того. — И твоя бывшая мигом тебя успокоила?