— Я тебя об этом спрашивал?
— Конечно, милый. Разве не помнишь?
От отчаяния он только и смог, что нервно усмехнуться.
— Ты ведь замужем.
Она презрительно фыркнула:
— Как будто это на всю жизнь?
У Клайва сделался взволнованный вид — по правде говоря, он еще никогда не позволял себе выглядеть таким взволнованным:
— О Боже, мы почти приземлились — может, давай в другой раз, а? Хотя, по правде говоря, я считаю саму идею брака столь невероятной, что, должно быть, ее и следует обсуждать в таких местах — вроде самолета на высоте тысячи двести футов. — Он улыбнулся.
— Таковы твои понятия о честности, Клайв?
Он пытался заболтать ее — и он прекрасно это знал.
— Ты выходишь за меня из-за моего титула.
— И твоих денег.
Лорд Клайв рассмеялся:
— Я не так богат, как ты.
Самолет коснулся взлетно-посадочной полосы.
— Милая Глория, — поспешно продолжал он. — Пусть даже после всего этого я заработаю миллион — в чем я искренне сомневаюсь, — я все равно не стану богаче тебя. Согласись.
Она ответила — по-американски без обиняков:
— Я намерена отсудить половину поместья Линкольна — ну ладно, треть, если очень не повезет, и, значит, у меня будет… черт, не знаю — что-то около четырех или пяти миллионов долларов. Если не считать доходов от его бизнеса — а уж их-то я упускать не намерена.
Лорд Клайв заморгал.
— Четыре или пять миллионов?
Вокруг них пассажиры нетерпеливо заерзали в креслах, готовые в любую минуту заполонить проходы.
Пять миллионов долларов явно прибавили ей веса в его глазах; он оценивающе посмотрел на нее:
— Хотя, ты знаешь, Глория, — должен признать, что в браке все-таки что-то есть. В прошлом я, может, и был плохим мальчиком, но я и впрямь решил вернуть деньги некоторым из своих жертв…
— Вернуть деньги? Ни в коем случае! — Пассажиры начали вставать со своих мест. — Подумай хорошенько, Клайв. Послушай — сейчас вся проблема в том, что ты продавал эти титулы не один раз?
Клайв в панике озирался вокруг:
— Думаю, нам пора приближаться к выходу.
— Черт, когда же они откроют? Послушай — кто-то же выиграл аукцион, верно? Назвал самую большую сумму — так? Пусть этому парню и достанется приз.
— А мне достанутся деньги?
— Его деньги — все по закону. А остальным можно и вернуть — по крайней мере, некоторым. Сколько тебе придется возвращать — в худшем случае миллион?
Клайв с трудом сохранял спокойное лицо. Ну да, думал он, как же — возьми и верни миллион долларов. А что взамен? Туманные пять миллионов долларов Глории, которые будет трудновато взять из ее нежных пальчиков. Хотя, подумал он, может, у меня и выйдет. Какой-никакой, но шанс.
Глория заявила:
— Тебе придется удержать немного денег, Клайв. Надо же как-то продержаться первые несколько месяцев.
25
Для пассажиров-британцев покинуть аэропорт после перелета внутри страны проще простого — ни тебе паспортного контроля, ни таможенного досмотра, никаких препятствий. А уж в таком маленьком аэропорту, как бристольский, — и подавно: несколько шагов — и вот ты уже окружен городской суетой.
Это в теории.
В комнате для прибывающих (слишком маленькой, чтобы гордо именоваться «залом») Клайву улизнуть не удалось. Фрэнки и Паттерсон шли с ним плечом к плечу, точно их к нему наручниками приковали; Линкольн же прыгал вокруг, все угрожая двинуть ему правой и требуя от супруги сделать выбор — так, что той пришлось попросить Микки унять благоверного. На что Стречи ответила, что если они все сейчас же не угомонятся, их арестуют к чертовой бабушке.
Клайв заявил:
— Дальше так продолжаться не может (всегда начинай с фразы, с которой согласятся все). Я тут послушался совета Глории (не столь убедительное заявление). Я должен вернуть вам деньги.
С этим никто не спорил — но и удовлетворенным никто не выглядел. Все показалось слишком простым.
Он робко предположил:
— Полагаю, вы возьмете чеки?
Линкольн презрительно фыркнул.
Клайв оправдывался:
— А что мне еще остается? У меня нет ста тысяч наличными.
Фрэнки проревел:
— Ты должен мне больше ста штук, Клайв. Плюс моральный ущерб.
Клайв поднял руку:
— У нас маленькая проблема.
— Это у тебя проблема, — перебил его Паттерсон.
Клайв быстро добавил:
— Деньги в банке.
— Тогда сними их.
— Ни один банк не выдаст мне двести тысяч наличными.