— Деларм, — пробормотала Стречи.
— А удел женщин, очевидно, — «быть вином плодоносным». Вам следовало предупредить меня, Стречи.
— Гм. — Очевидно, так и действительно было бы лучше всего. — Мистер Деларм немного опережает события. — Тина недоуменно вскинулась. — Он еще не лорд.
— Это многое объясняет — но продолжайте, прошу вас.
— Не знаю, как бы вам объяснить. Э-э… словом, мистер Деларм только надеется стать лордом Эском. Пока ничего не решено.
Тина нахмурилась:
— Но ведь титул был продан. С аукциона, за пять с половиной тысяч фунтов.
— Надеюсь, ему вы об этом не сказали?
— Нет. — Тина уставилась на нее. — А разве… не ему?
Стречи покачала головой.
— А откуда вам известно, за сколько продали титул? Об этом что — вся округа знает?
— Нет, конечно. Да и я узнала это потому лишь, что была изначально вовлечена в процесс. Стречи, вам ведь было известно, что мистер Деларм не в курсе, за сколько Клайв купил титул. Выходит, вы собираетесь извлечь из него прибыль. — Тина покачала головой — укоризненно, но не осуждающе. — То есть он его пока не купил?
— Нет.
Тина снова подалась вперед:
— Пожалуйста, найдите кого-нибудь еще! Продайте одному из ваших славных американцев.
Стречи ошарашенно уставилась на нее:
— К-каких американцев?
— Тех самых туристов, которым вы показываете окрестности. Я видела вас из окна, когда вы бродили возле церкви Св. Агаты. А миссис Хэргрив рассказала мне, что видела вас всех у Св. Бида. — Тина прищурилась. — Пусть я и не католической священник, но вашу исповедь выслушаю с удовольствием. Ну же, облегчите душу. Вы ведь продаете титул?
Стречи кивнула.
— По сильно завышенной цене, верно?
Стречи поежилась.
— А теперь слушайте меня, Стречи: я расскажу вам, как правильно вести себя на исповеди. Вы должны говорить — и говорить откровенно, а не сидеть тут, как провинившийся ребенок, пожимая плечами и уставившись в пол. От вас требуется признание в ваших грехах. Понимаете? Если да, то повторяйте за мной: я продаю титул лорда Эском.
Стречи оглянулась по сторонам. Никто не слушал их, никто не обращал на них внимания. Казалось, присутствие священника нарочно отогнало всех в дальний угол бара.
— Так и есть, — тихо сказала она.
— Скажите на словах.
— Я продаю титул лорда Эском.
— За..?
— За сколько купят.
— Но больше, чем за пять с половиной тысяч фунтов?
— Да.
Тина поцокала языком:
— Они там все что — с ума посходили? Нет, подумать только — платить такую кучу денег только за титул и пару полуистлевших кусков пергамента? Вам ведь известно, что его и лордом-то назвать нельзя? Во всяком случае, права заседать в палате лордов этот титул не дает.
— Тем не менее этот титул настоящий — в своем роде.
Тина покачала головой.
— Стречи, мне стыдно за вас. Вы ведь продаете воздух! Ну же — за сколько вы рассчитываете его сбагрить?
— Я и правда не знаю. Выяснится только на аукционе.
Тина воскликнула:
— Аукцион! Ну, во всяком случае, вы сами сознались. Ну что, какую мне на вас наложить епитимью? Сдать полиции?
— Нет, — улыбнулась Стречи. — А как же тайна исповеди?
— Я же вам говорила, что я — не католический священник. Хорошенькая исповедальня — паб «Серп и мотыга».
— Бог вездесущ.
Тина швырнула в нее картонной подставкой для кружки.
— Не учите священника теологии! А вообще, я не могу сдать вас полиции. А знаете, почему? Потому, что формально вы закона не преступали. Что мне теперь прикажете делать?
Стречи покорно ждала.
— Предлагаю сделку, — заявила преподобная. — Мистер Деларм отменяется сразу. Но остальные — конечно, если больше никто из них не окажется оголтелым фанатиком — вполне могут купить титул, причем за сколько пожелаете. — Она улыбнулась. — Вообще-то, я даже могу помочь — чтобы убедиться, что он попадет в руки какому-нибудь славному богатенькому американцу, которого без труда можно будет уговорить пожертвовать энную сумму на благоустройство своего поместья. Ну, что скажете?
Стречи с трудом сдержала удивление:
— А у меня есть выбор?
6
Фрэнки ди Стефано отвернулся от окна своего офиса в Гарден-Сити и посмотрел на человека в аккуратном костюме:
— Кто я, по-вашему, — какой-нибудь отморозок?
— Вот кто был отморозком, так это Гарри Стиц.
Солнечный свет затенял лицо Фрэнки и озарял безупречный костюм сидящего: мягкую шерсть и блестящие пуговицы, рассеивая последние сомнения (если у кого они были), что это действительно дорогой костюм. Представитель городской администрации просто не имел права носить такую дорогую вещь. Он сказал: