Деларм попытался было пройтись вдоль заросшего русла потока, но, не пройдя и пятисот ярдов и окончательно запутавшись в зарослях ежевики, молодой поросли и водорослей, сдался и вернулся в самом раздраженном настроении.
— Ну и куда ведет это русло? Неужто до этого вашего Йелвертона?
— Не совсем так, — ответила Тина. — Так, петляет несколько миль, а потом уходит под землю.
— Под землю? — эхом откликнулась миссис Ниббетт. Само словосочетание показалось ей таинственным и магическим. — В пещеру?
— Здешние ручьи почти все такие — то исчезают под землей, то выбираются на поверхность. Этот, например, выходит на поверхность прямиком возле мельницы, а потом снова уходит под землю.
— Мельница? — Это уже был мистер Кантабуле, который уже отчаялся найти что-либо интересное для себя в здешних холмах. — А она работает? И стало быть, принадлежит поместью?
Тина рассмеялась.
— Поместью Эском не принадлежит ничего. — Она быстро взглянула на Стречи, чтобы убедиться, что их легенды совпадают. — Она не работает.
— А мы ведь видели ее, правда, дорогой? — миссис Ниббетт обернулась к мужу. — Там так грязно и все почти разрушено, но зато такой славный хозяин…
Стречи насторожилась, но вопрос задала Тина:
— Хозяин Эскомской мельницы?
— О да. Такой славный, настоящий джентльмен. Одет как бродяга — но ведь джентльмены часто так одеваются, как я заметила.
— Значит, он назвался хозяином…
— Ну да. Он еще сказал, что пригласил бы нас внутрь, но помещение перестраивается под приют для сирот.
Тина выдохнула:
— Приют — в Эскомской мельнице?
— О, дорогая, признайтесь — вы ведь знали об этом? Наверняка вы помогаете ему собирать средства.
Тина вздохнула:
— Он попросил вас сделать взнос?
Миссис Ниббетт хихикнула:
— Вообще-то я не люблю рассказывать о своей благотворительности, но мы с Уолтером и вправду бросили пару грошей в жестянку этого славного человека. Подумать только — этот тот самый поток, который протекает рядом с мельницей! Я начинаю чувствовать себя здесь как дома.
…Чего нельзя было сказать о Стречи — во всяком случае, так она заявила в последующем телефонном разговоре с Клайвом:
— Фермы, деревни, пабы, в которых подают чай со сливками…
— Замечательно.
— Я не подхожу для сельской жизни, Клайв. Самое значимое событие в здешних местах — ежегодная сельскохозяйственная выставка в Тэвистоке. Она длится целый день. В огромных павильонах проходит отбор победителей в номинациях… ну, там, лучший садовый цветок, комнатный цветок, лучший букет, лучший овощ, лучший сад, лучший домашний пирог или кекс, лучшее вино…
— Здорово, правда?
— Таскать по выставке толпу этих чертовых потенциальных лордов утомительно, Клайв. В любом случае… я соскучилась по тебе. Здесь без тебя грустно.
Клайв сдержанно усмехнулся:
— Я скоро приеду к тебе.
— А можно я прилечу к тебе?
— Это было бы просто замечательно, но я не знаю, потянем ли мы расходы…
— Мы можем позволить себе билет на самолет.
— Это больше четырехсот фунтов.
— Я сама заплачу.
— Не знал, что у тебя есть деньги.
Стречи была не до конца откровенна с Клайвом. Как бы сильна ни была ее привязанность к мужчине, она никогда не подпускала его к своему банковскому счету. Как говаривал Микки Старр, дружба дружбой, а табачок врозь…
— Все, кроме Деларма, улетают сегодня в полдень. Он не самый общительный персонаж, так что он полетит в одиночестве.
— Тебе бы лучше за ним приглядеть.
— А что он сделает? Будет надоедать местному священнику, потом уедет обратно.
— Священнику?
— Преподобной Тине Гам — ты ведь с ней знаком. Такая славная женщина — и всегда готова помочь, за исключением тех случаев, когда Деларм начинает пороть околорелигиозную чушь.
— Тем паче за ним надо следить.
— Он безобидный. Послушай, Клайв, мы ведь партнеры — во всех смыслах этого слова.
— Это так и есть, милая.
— Не называй меня «милой». Я хочу к тебе.
— Ты нужна здесь. Послушай, милая…
— Я тебе не…