Деларм нахмурился. Реакция Клайва была безупречной:
— Один из торговавшихся по телефону предложил сто десять тысяч. Полагаю, он и сейчас поручится за свое предложение, а потом вмешался этот джентльмен со своими ста двадцатью. Вы же подняли ставку до ста двадцати пяти.
— Иными словами, вы хотите, чтобы я заплатил сто двадцать пять.
— Для того чтобы больше никто не имел права торговаться против вас, иными словами, чтобы автоматически выиграть торги, — вам придется выложить сумму вашего последнего предложения, то есть сто сорок тысяч. В таком случае задаток будет составлять двадцать восемь тысяч. Не слишком много для вас?
— Двадцать восемь?
Деларм побледнел. Тут же вспомнился его пресловутый потолок в пятьдесят тысяч, двадцать процентов от коих были бы гораздо меньше… допустим, с пятьюдесятью тысячами я чуток недогадал, но ведь не сто сорок же — один задаток будет целых двадцать восемь тысяч. Он сомневался, что сразу сможет найти двадцать восемь тысяч. Деларм попытался выиграть время:
— Мое последнее предложение было сто двадцать пять тысяч, двадцать процентов от коих… двадцать пять.
— Неужели вам от этого легче?
Деларм тщетно пытался изобразить решимость:
— Ну да, платежное поручение на двадцать пять тысяч — против моих ста двадцати пяти.
— Если быть точнее, ста сорока. Но что касается задатка, я могу уступить — если это поможет.
Клайв был готов на дальнейшие уступки и в то же самое время пытался заставить Деларма торговаться. Он позволил ему хорошенько обдумать положение. Наконец бородач пробормотал:
— Меня вынудили предложить сто сорок тысяч… — Он и не знал, насколько это правда. — Вообще-то, и сто двадцать пять тоже…
— А как же телефон? Те самые сто десять тысяч?
— Я перебил его, сказав «сто двадцать пять».
Клайв доверительно наклонился к нему:
— Послушайте, давайте я сбавлю цену до ста тридцати пяти, и кончим на этом?
Тот отрицательно покачал головой:
— Мое последнее законное предложение…
— Вы не оставили мне выбора, — выдохнул Клайв через свой аристократический нос. — Если вы отказываетесь от своего последнего предложения, я буду вынужден снова пойти на открытые торги.
— Я не собираюсь платить сто тридцать пять.
Клайв оглянулся через плечо, точно желая убедиться, что дверь заперта:
— Я предложил сто тридцать пять. Вы настаиваете на ста двадцати пяти.
— Значит, среднее арифметическое?
Клайв пожал плечами.
— Хорошо, мистер Лейн. Сто тридцать. Мое последнее слово.
— Лорд Лейн, если можно, — улыбнулся Клайв. — Мы, лорды, всегда настаиваем на этом — да вы и сами скоро поймете. «Лорд Деларм» тоже звучит неплохо.
Лицо Деларма оставалось бесстрастным. Смешанные чувства владели им: во-первых, он в паре шагов от вожделенного титула, а во-вторых (и это было сильнее) — наш бородач пребывал в недоумении. Оказался ли он хитрее — или его провели? Кто победил — он или Клайв? А может, оба?
8
Когда зазвонил телефон, Стречи лежала по шею в пенной ванне смежного санузла своей крошечной комнатки в пабе «Серп и мотыга». Ее мобильник лежал в мыльнице, и поэтому особо шевелиться ей не пришлось. Она томно протянула руку, и в тот же момент — жаль, некому было полюбоваться — из теплой, душистой и пенистой воды показалась влажная, превосходной формы абрикосовая грудь с розовым и душистым, как ягода-малина под полуденным солнцем, соском. Собственно, зачем я вам это рассказываю? Она была одна. До Клайва было три тысячи миль…
Его голос произнес:
— Как приятно слышать тебя, любовь моя. Я скучал.
Его откровенность скатилась с ее ладони, точно вода. Он добавил:
— Скоро мы будем вместе.
— Когда?
— Недельки через две. Есть тут небольшие трудности. Ты можешь говорить — ты одна?
— Одна. Совсем одна, к тому же в ванной.
— Соскучилась?
— Еще как.
— Девочка моя. — Он очень на это надеялся. — Все еще в дебрях Девоншира?
— Где еще? Кто выиграл торги?
— Вовсе не обязательно, что он сразу же примчится. Полагаю, первым долгом он примется за свой герб — закажет напечатать его на почтовой бумаге или, там, вышить на носовых платках. Может, даже на столовом сервизе…
— Так кто, Клайв?
— Еще ничего толком не решено…
— Деларм?
— Он предложил хорошую цену — очень хорошую, но, полагаю, перестарался. Вряд ли он сможет ее потянуть.
Стречи переложила телефон в другую руку.
— А если не сможет, что тогда?
— Посмотрим. Надеюсь, тебе там нравится?
— Скука смертная. Я живу в пабе, и, если так будет продолжаться, скоро сама стану похожа на кружку пива.