— Голубую кровь? — пошутила Мертл.
Стречи принялась пробираться сквозь ряды столиков. Линкольн ответил:
— Ну, меня это не изменит — я всегда предпочитал «Том Коллинз».
Миссис Ниббетт толкнула благоверного локтем:
— Шампанское было бы в самый раз.
Уолтер рассмеялся:
— Никогда не любил его. Может, какое-нибудь дешевое винище с газировкой?
Она сказала:
— Придется привыкать.
Уолтер подался вперед:
— Линкольн, тогда я тоже буду «Том Коллинз». И… и я очень ценю то, как вы все воспринимаете.
— Но это же не трагедия, верно?
— Ну конечно! — Уолтер похлопал его по руке. — И мы с вами поднимем тост за британскую аристократию!
— Многая лета!
— Молодец вы!
— Глядите-ка! — вдруг воскликнула миссис Ниббетт. — Посмотрите, кто только что вошел!
Все, как по команде, обернулись.
— Лорд Клайв! — взвизгнула миссис Ниббетт.
— Глория! — воскликнул Линкольн.
— О Господи, — пробормотала Стречи.
По виду Клайва и Глории можно было догадаться, что такого громогласного приветствия они явно не ожидали. Да и столь дружеского тоже. В попытке придумать лучший способ приветствовать собравшихся Клайв облизнул губы и, запинаясь, начал:
— Линкольн! Вручаю вам Глорию целой и невредимой. Мы летели одним рейсом.
Глория, пристально наблюдавшая за реакцией благоверного, увидела в его взгляде отблеск вины и поспешила навстречу:
— Линк, милый! Радость моя!
— Именно.
Линкольн заключил ее в объятья. Клайв тем временем пятился в сторону бара:
— Схожу-ка я за чемоданами.
Но Глория, не оборачиваясь, остановила его:
— Коридорный позаботится о них.
Клайв вопросительно взглянул на Стречи. Та провела пальцем по горлу. Клайв продолжал пятиться к бару.
Миссис Ниббетт тоже это заметила и шутливо произнесла:
— Лорд Клайв, и не подумайте улизнуть. Нам столько надо вам сказать!
— Я в этом не сомневаюсь.
Уолтер заявил:
— Ну-с, Клайв, полагаю, теперь мы с вами на равных…
Клайв слегка улыбнулся, не останавливаясь, однако, ни на миг.
Тут раздался голос Фрэнки ди Стефано:
— Куда-то уходите, Клайв?
Тот так и застыл. Фрэнки продолжал стоять у стойки бара и любоваться разыгравшейся пантомимой. Клайв начал было:
— Хорошо, хорошо…
Линкольн оторвался от белокурых прядей Глории:
— Еще один американец? Что — «Ред Сокс» играют на выезде?
Но Фрэнки не обратил на него внимания:
— Что происходит, Клайв?
Вступилась миссис Ниббетт:
— А то, что новый лорд Эском собирается купить всем «магнум»[17] шампанского! — Сияя, она обернулась к супругу: — Правда, дорогой?
— Звучит неплохо.
Она продолжала:
— С тем чтобы каждый мог выпить за его здоровье.
Линкольн рассмеялся:
— Вот настоящие американцы! «Магнум», говорите?
— Я так думаю, — резонно согласилась она. — Так, сколько нас — восемь? Нет, девять, десять… одиннадцать! Ну, считая вас, сэр (это Фрэнки), — двенадцать! Так что «магнум» — если не больше.
Фрэнки засопел.
— Это как — «считая меня»?
Но никто его не слушал. Уолтер полез за бумажником, а Линкольн крикнул бармену:
— «Магнум» шампанского сюда! Слышите?
Он улыбнулся миссис Ниббетт:
— Однако вы смелая дамочка!
— «Магнум», — усмехнулся Линкольн.
Та игриво погрозила ему пальчиком:
— Понимаю, вы, должно быть, ревнуете — стыдитесь, у вас такая молодая и красивая жена!
— Хорошее утешение, — поддакнул Уолтер.
Глория высвободилась из объятий мужа:
— Я вам что — вещь какая-нибудь?
— А то, — пробормотал Конрад.
Наконец Стречи добралась до Клайва. Он дружелюбно улыбался, в то время как в его мозгу шла лихорадочная работа мысли — к сожалению, пока впустую.
Она шепнула ему:
— Я могу нажать кнопку пожарной сигнализации.
Джули спросила:
— Позвольте уточнить — вы что, все четверо хотели купить этот самый титул?
— Так и было, — хором произнесли Линкольн и Уолтер.
Стречи подалась к двери. Но не успела она добежать до нее, как столкнулась с Джереми Бэррингтоном Дауни собственной персоной.
— А, вот вы где, — сказал он, смотря, однако, куда-то через ее плечо. — Рад вас снова видеть, милорд.
Все четыре лорда Эском воззрились на него, правда без особого энтузиазма во взоре. Линкольн был по горло сыт недвижимостью, Фрэнки думал, что Джереми — бойфренд Стречи, а Уолтер никак не мог вспомнить, где он встречал этого человека. Сейчас Стречи готова была ухватиться за любую соломинку: