Стало светать. Сашка сидел как замороженный и наблюдал, как светлеет небо над сарайками, слушал, как засуетились воробьи в тополях. Стол был испещрен знакомой потемневшей резьбой. Добавилась только одна надпись: «Агафон — козел!»
Стукнула подъездная дверь. Сашка опустил голову. Легко, пружинисто прошла большая тень. Через минут пять раздались легкие шаги, и Мария присела на край скамейки. Сашка поднял голову. Мария была во фланелевом халате в крупных фиолетовых цветах. Она сидела с припухшим от сна лицом, засунув руки в большие карманы халата. Сашка хотел позвать ее, но слова не пробивались сквозь разбитый рот и, застревая в горле, распадались на куски. Мария подняла измятые веки и пожала плечами. Как Сережка, вдруг спросил Сашка, но сам не услышал своего вопроса. Сквозь губы раздались только бульканье, хрип и шипение. Мария подняла брови и опять пожала плечами.
Уже совсем стало светло, но солнце еще не выглянуло, двор был залит серым светом, над самой головой в кронах тополей копошились и кричали воробьи.
Они сидели друг против друга, молчали, не чувствуя утреннего холодка. Сашка иногда проводил заскорузлой ладошкой по коротко остриженной голове, Мария, не поднимая лица, иногда пожимала плечами.
2004
КОРОТКИЕ НОЖИ
Сергей работал с мешком, когда они появились. Сначала в зал заглянул Жопсява — зыркнул по углам и исчез. Через минуту дверь широко открылась и вошла вся шобла. Впереди — Старший Охота, за ним — Брюхан, Алданя, а потом уже серогорбые.
Тренера не было в эту среду, и занятия вел перворазрядник Володя Авдеев. Он стоял у ринга и наблюдал за спаррингом: Потап отчаянно бился с Баразиком. Потап сегодня принес новые бойцовые перчатки — легкие и маленькие — и сейчас пробовал их. Он раскраснелся от вдохновения, пытаясь достать длинного Баразика. Тот с сонным выражением лица отмахивался тяжелыми разбитыми перчатками, которые годились только на тренировку с мешком. Иногда Потап картинно делал ложные движения левой и тут же доставал партнера неожиданным длинным крюком справа, и тогда сонливость Баразика сменялась недоумением.
Когда шобла вошла, Володя глянул на них сначала искоса, а потом развернулся, широко улыбаясь, пошел навстречу. Охота пожал ему руку, что-то коротко спросил и, повернувшись вполоборота, бросил: «Сели!» Шобла быстренько расселась вдоль стены на корточках и стала чинно наблюдать за боем.
Потап летал, как бабочка. Его глянцевые черные перчатки так и мелькали. Баразик начинал злиться. Он пытался атаковать, но Потап ускользал, ныряя под его вялый левый джеб, и, подкручивая тазом по всем правилам, легко наносил длинный хук справа. Только один раз Баразик попал прямым как следует, но попал в нос, и Потап просто взъярился. Он нанес несколько быстрых ударов по корпусу и, когда Баразик, сдвинув локти, сосредоточился на защите, но тут же открылся сверху, Потап размашисто влепил ему в челюсть. Баразик растерялся. И тут же пропал. Потап прибавил скорости и уже напоминал не легкую бабочку, а тяжелого злобного жука.
Вообще-то Потап боксером был рыхлым, сыроватым. У него не было удара, хотя техника кое-какая была. Но уж очень он зависел от настроения. Сейчас он ликовал. И Баразику пришлось туго.
Сергей сосредоточенно работал. Он хищно кружился вокруг мешка, то, еле касаясь дерматинового тулова, дробно проводил серию, то вдруг сильно вбивал, вкладываясь всем телом, боковой правый, так что звук от удара разносился по всему залу. Тело было разогретым, послушным, легким.
Шобла смотрела на ринг. Смотрели сосредоточенно, молча. Только смешливый Алданя, блестя цыганскими глазами и потряхивая каштановыми кудряшками, что-то говорил Охоте, тыча мизинцем в несуразного Баразика. Они учились в одном классе восьмилетней Школы. Охота улыбался и косил глаза в угол, где Сергей работал с мешком. Брюхан, сидя по правую руку Охоты, окаменело наблюдал за боем. Для него весь этот бокс был полное фуфло.