Глава 7
Игнат остановил Патриот у ворот дома Фёдора, заглушил, уставился в лобовое стекло, щурясь на полуденное солнце. Покосился на боковое зеркало, тот же пейзаж: убегающий проулок с зарослями крапивы и полыни у заборов. Захотелось удариться головой об руль, разбить лобную кость, вызвав у себя амнезию.
Подобных фейспалмов в жизни Игната ещё не встречалось. Разное было, всякого хватало, но такого… Расставаниями с женщинами его ни удивить, ни расстроить, казалось, невозможно. Бросал он, бросали его, второе, к слову, чаще. Мало кому нравились многомесячные командировки, ожидания редких звонков, понимание, что вместо вестей от собственного мужчины можно получить сообщение о гибели этого самого мужчины.
Ждать – удел жены военного. Ждать с бесконечных учений, ждать из опасных командировок, ждать, ждать, ждать… Женщинам надоедало ждать, ему надоедали женщины, которые ждали. Исключение одно – Ритка. Она не надоедала, но ведь и не ждала. Вернее, когда-то давно пыталась, но быстро сообразив, что никому её жертвенность не нужна, приняла правил Калугина.
Жизнь ответила Игнату симметрично, от всей души. Утром, не успел он отдышаться после пробежки, турника, ледяного душа, пришла Люба. Чинно поздоровалась с семейством Фёдора, перекинулась дежурными фразами с Полиной, попросила выйти Игната для разговора.
Он, конечно, вышел, не подозревая ни о чём. Как такое заподозришь?!
– Уезжаем мы с Кирюшкой, Игнат, – помолчав с минуту, произнесла Люба.
– Куда? – опешил Игнат.
Свадьба через неделю, завтра приезжает его родня, послезавтра – её.
– В Новосибирск, домой. Не держи зла на меня, Игнат Степанович, уезжаем мы.
Игнат сразу понял, что уезжает Люба не за свадебным платьем, тортом, бутоньеркой, любой другой надобностью для торжества, а просто уезжает. От него. Бросает.
– Я тебя обидел? – Игнат нагнул голову, посмотрел внимательно на Любу.
Косметике не удалось скрыть, насколько паршиво та выглядела, явно не спала всю ночь. Красные, воспалённые глаза со следами долгих слёз, отёки, потрескавшиеся губы.
– Нет, дело не в тебе, дело во мне…
Сколько раз Игнат сам произносил такие слова? Три раза, пять, десять? Не вспомнить, даже если как следует напрячься. Дежурная отмазка: дело не в тебе, дело во мне.
– Люб, давай начистоту, что я сделал? Я не телепат, не экстрасенс, скажи, что не так, я исправлюсь.
– Говорю же…
– Говори, – одёрнул он.
– Ты не понимаешь…
– Я не понимаю! – Он широко развёл руки, скрывая раздражение.
В конце концов, Люба та женщина, с которой он собирался прожить остаток жизни, значит, должен принимать любые её заходы, учиться лавировать в дебрях дурного настроения. Она не робот, а живой человек, к тому же женщина – гормональные всплески гарантированы. Нужно учиться договариваться, проговаривать обиды, недоразумения словами через рот. Просто. Договариваться. Словами. Через. Рот!
– Не в тебе дело, поверь. Я вообще не хочу больше замуж, ни за кого. Не могу.
– Бывшего любишь? – Игнат поднял брови, прикрыл глаза, давая себе зарок не материться. – Я себя любить не прошу, – пришлось изрядно постараться, чтобы подавить вспышку раздражения и спокойно продолжить, не повышая голоса: – Мне нужна жена, семья. Тебе необходим мужик рядом, который позаботится о тебе, Кирюшке. Обеспечит вас материально, поддержит морально. Не наигралась ещё в любовь?
– Наигралась, по самые уши наигралась, – отчеканила Люба. – В том-то и дело, что наигралась и в любовь, и в замужество. Не хочу больше, не могу. Лучше всю жизнь одной с сыном, чем снова замуж.
– Да что случилось-то?! – вырвалось у Игната, сдержать эмоции не удалось. – Люба?
Посмотрел внимательно на застывшую истуканом женщину. Напряжённые плечи, сжатые до белизны губы, красные глаза. Сумасшедший дом какой-то. Невольно потянулся, захотел прижать к себе, прошептать, чтобы выбросила глупости из головы. Поцеловать в краешек губ, щёку, убрать выбившуюся прядь за ухо. Люба отпрянула, дёрнулась как от удара, остановилась силой воли, мгновенно спрятала во взгляде испуг, как шторой задёрнула, вернув взгляду наигранное спокойствие, застыла.
– Бил он тебя, – не спросил, утвердил Игнат.
– Наказывал, – спокойно ответила Люба. – Как мужу положено.
Кем положено, уточнять не стоило. Муж – глава семьи, ему ответ держать перед миром, людьми, с него главный спрос за детей, жену, семью. Вовремя поддержать, наказать – его прямая обязанность издревле. Вот только многие понимают слово «наказать» через задницу, как написано в Википедии – «применение каких-либо, правовых или неправовых, неприятных или нежелательных мер в отношении человека» – или, как дошло до недалёких умов из «Домостроя», написанного в шестнадцатом веке.