Беззубик повернулся к Иккингу, внимательно оглядывая своего «ученика».
— Иккинг Хэддок. — торжественно и серьёзно заговорил Беззубик. — Теперь мы с тобой обладаем нерушимой связью. Ты — полноправный нефилим. Тебе предстоит многому научиться. Но, для начала, постарайся сделать одну важную вещь.
— Какую? — поинтересовался парень.
— Превратиться в Ночную Фурию. — гордо заявил чёрный дракон. — Ибо тренировка начинается немедленно. — девушки приготовились внимательно наблюдать за обучением юного нефилима.
====== Глава 8. Противоречивость Хезер ======
Тем временем, пока Иккинг совершал своё первое в жизни превращение в Ночную Фурию и, соответственно, Беззубик обучал его на первом уроке способности летать, и просто привыкнуть быть драконом, одна из таких крылатых рептилий, опередив отряд Громгильды, пересекла зелёную цветущую границу, пролетая над раскалёнными безжизненными землями Предвратности. Синекожий Злобный Змеевик не успел заметить прошедшего сквозь грань. Ведь неизвестный дракон успел покинуть Измерение Драконов в тот момент, когда Парящий-над-Демонами только приказал синему генералу стеречь приграничную зону от неожиданного и повторного вторжения демонов и их подручных.
Огненно-пламенный по окраске кареглазый дракон, вытянувшийся словно здоровенный змей, испещрённый загадочными руническими символами по всей передней части бежевого чешуйчатого тела, покрытого слегка вогнутыми полосами, активно взмахивал здоровенными чёрными крылами. Кошачий взгляд четырёхлапого, немного когтистого… нет, не исполина… скорее ростом между Беззубиком и представителями Ужасных Чудовищ… устремлялся в сторону Чёрной Тайны.
Жуткие гигантские деревья, с зубастой пастью высотой с семиэтажный Земной дом, заметили в вышине странного дракона. Необычная крылатая рептилия знала прекрасно, что волшебство этих исполинов, под названием, как Вы помните, Хуорны, не способно было проникнуть в её сознание. Дракон спикировал вниз, пролетая над чёрным густым туманом, ведущим в Междумирье Чёрной Тайны. Нет. Этому зверю нужно было попасть в совершенно иное Измерение.
Когда таинственная рептилия оказалась прямо над беспросветной пеленой, открылось серое шарообразное свечение, засасывающее в себя всё. Его сила втянула в себя дракона. Вскоре, он очутился в пустынной местности. В ней не было ничего, за исключением трещин в земле, образующих целые сети по своему внешнему виду, длиною образовавшихся в них «нарисованных» клеток в две человеческие ноги сорокового размера. Отсутствовали всяческие вулканы, потухшие и действующие. В Измерении не проносились, иногда вздуваясь в пузыри и образовывая ядовитый туман лавовые реки. Ни какого-либо малейшего шороха, лёгкого шелеста, движения. Кроме виднеющихся над отправившимся сюда драконом высоко расположенных, как в Предвратности, подземно-небесных угольных очертаний, плотных, словно дым, скоплений туч, стремящихся закрыть собой от всяческого взора пепельно-пламенные оттенки неба.
Дракон принюхался. Затем резко выдохнул через большие чёрные ноздри, из которых вышел маленький горячий парок.
«Хм, интересно». — размышлял он в голове. — «Так». — дракон огляделся вокруг. — «Надо найти его. Только вот, где конкретно искать. Прочёсывать каждый угол этой местности. Выглядит, конечно, обнадёживающе, учитывая пустынность Междумирья. Но я столько времени истрачу здесь. Должно быть, он прячется где-то посреди…» — рептилия усилила зрение, и заметила за монотонным горизонтом что-то огромное, белое и жутко пугающее.
— «Ох, да ладно». — отплёвывался про себя дракон, устремляясь в сторону передёргивающего его сознания зрелища.
— Прости нас, отец! — склонила крылатая брюнетка голову перед Салеосом. В ответ, Герцог громко захохотал. Хохот раскатом пронёсся по Обители Любвеобильной Боли, не достигая лишь каземата.
— Моя дочка! — улыбался демон. — Не Астрид в этот раз являлась нашей целью. Хотя меня, безусловно бы обрадовал такой неожиданный поворот событий. Пока вы, следуя моему приказу, атаковали Парящего-над-Демонами, один из наших драгоценных союзников разрушил Круг Менгиров в Измерении Драконов.
— Что? — разгневалась Хезер. — Выходит, мы едва не отдали свои жизни в качестве отвлекающего манёвра? — Ада молчаливо, не выказывая эмоций, наблюдала за перебранкой отца и дочери.
— Зато твой риск весьма оправдался, моя дорогая дочь. — демон состроил кривую улыбку, отчего зеленоглазая ещё больше пришла в бешенство. Она прорычала, как человек.
— Да ну? И что в этом Круге Менгиров такого было важного? — возмутилась Хезер.
— Его сила могла быть использована против нас. Страшно представить, что могло бы случиться, если бы Парящему удалось исполнить ритуал, и высвободить из Астрид Хофферсон нашу «законную» принцессу Ада. — пробасил Салеос. Он положил человекоподобную руку на правое нежное плечо дочери, и посмотрел ей в глаза. — Но истинная цель заключалась не в этом. — гнев юной девы сменился новым удивлением.
— Так скажи мне для чего, отец?
Демон глубоко вздохнул.
— Я скажу не раньше, чем вернётся наш союзник. — затем Салеос резко хваткой своих пальцев сжал суккубе плечо, отчего у неё ноги непроизвольно подкосились, и она упала на колени. — Придержи свои амбиции, кшатрия! — угрожающе, утробно рыча, в дальнейшем произносил демон. — Иначе я поступлю с тобой таким же образом, как и с твоей матерью!
— Она тебя… слишком сильно любила, хоть и была человеком! — превозмогая неприятную боль, говорила кшатрия. — Настолько сильно, что попросила меня после смерти отыскать тебя… — зелёные круглые глаза, полные ненависти, уставились в демоновы карие, лишённые страха. Многие демоны в Аду боятся смотреть в глаза своим повелителям. В Нижнем Мире это считается признаком неуважения, и сурово наказывается. Но Хезер было всё равно на эти бессмысленные для неё правила.
Всё, что её держало в этом мире — клятва. Невзирая на верность слову, данному находящейся на смертном одре матери, она сдерживала свою ненависть. Сдерживала свою жажду мести. Пропускала мимо зелёных глаз безумие и стремление к жажде власти своего отца. Хезер знала, что в скором времени власть, впитанная давным-давно у матери Дэтомоны, Лилит, иссякнет. Тогда демоны разорвут его. Его же подчинённые мечом и кровью пойдут на него. И, тогда, она освободится. От клятвы и от желания отомстить.
— О, довольно лукавить, дочь моя. — ухмылялся демон. — Я знаю, что тебя на самом деле держит здесь. Уж точно не я. — пробасил Салеос.
Правда… было нечто ещё, что держало Хезер в Аду. Нефилим по имени Иккинг Хэддок. Вот была на свете куда желаннее цель пребывания в этих давно покинутых Богом местах. И сражалась она не столько с Дэтомоной, сколько с Астрид. Не ради бессмысленной власти над Адом. Не ради поглощения души единственной дочери Лилит. Только этот зеленоглазый худощавый, но бесстрашный и смелый паренёк, который из самоубийцы превратился в создание из древней легенды. Хезер это ещё больше вдохновляло на битву с Астрид и завоевание Иккинга.
Кшатрия ничего не ответила отцу и полетела через большое окно дворца прочь из Адских Просторов. По пути ей повстречался тот самый, загадочный, кареглазый дракон, который направлялся во дворец. Он проник через это же окно и приземлился в паре метров во дворце от Герцога.
Хезер была не так жестока, какой старалась всегда казаться всем. В школе являлась лишь напускной сплетницей и задавакой. А необыкновенная женственная красота дополнительно подпитывалась её демонической половиной. Брюнетка с обаятельными зелёными глазами, по законам Ада, считалась истинной кшатрией. Кшатрией по рождению. Отцовский жестокий характер демона подавлялся её личными эгоистическими наклонностями. Желание быть лучшей среди всех, во всём преуспевать, и быть любимой только одному юноше, от которого она с детства (а точнее, с первого класса) не могла отвести глаз, подавляли различные представления о понятии настоящей дружбы, добропорядочности. Иккинг постоянно держался от неё в стороне, в компании своих лучших друзей. Он никогда не понимал на самом деле, что она чувствует к нему. За обличием напористой и не в меру упрямой девушки скрывалась маленькая зеленоглазая малышка, оставшаяся без матери, которую приютила одинокая бездетная пара. И эта пара, спустя 13 лет, погибла в автокатастрофе. Двойной удар по сердцу одинокой Хезер за её не столь долго прожитую жизнь. Внутри начала образовываться пустота, которую она старалась заполнить мыслями о юноше. Что, однажды, она понравится ему, и будет счастлива с ним. Девушка всей своей кшатрийской душой знала, что Иккинг — единственный человек, кто из всего класса мог её понять. Ведь он, как и Хезер, рано (даже ещё раньше) лишился матери. Но из-за характера, который девушка воспитывала в себе самостоятельно, упустила возможность откровенно признаться Иккингу в своих истинных чувствах.