Выбрать главу

После стольких неудачных попыток умереть, Шарпи решил обратиться к гадалкам и другим мистическим заклинателям. И вот он пришел к леди Евангелионастелорикимоннорине , которую ей посоветовал его единственный друг Густав . На Шарпи наложили какую то порчу, но он в нее не поверил, а зря. В это солнечное утро он как всегда собирался на работу с мыслями о скорой смерти. И в этот раз удача ему улыбнулась. Шарпи собирался уже выходить из дома, как случайно поскользнулся на пятне от сока, который пролил на завтрак . И через мгновение он уже был проткнут своей же лыжной палкой. Ему не снилось ничего подобного, что в прошлый раз , когда у него была клиническая смерть. Одно мгновение и он уже в огне, одно мгновение и он задыхается он вони и гари, которая витает в воздухе. Одно мгновение и ему становится больно, как никогда не было. Перетерпев боль, он открыл глаза и увидел море из лавы, толпы нагих людей и демонов, куча демонов. И да, это был самый настоящий Ад. А кто не верит в Ад или Рай, продолжайте не верить. Вы же живы, вот когда окажетесь среди кучи трупов, от которых смердит гнилью и вас пытают день изо дня, тогда-то вы и поверите во все это. А пока вы живы, можете верить во что хотите, но рано или поздно все окажутся на небесах или под землей. Хорошо ли это или плохо, судить вам. Но вы можете до последнего не верить, а как окажетесь тут-то обратного пути уже не будет. Так что лучше начинайте верить уже сейчас, что бы быть готовым хотя бы морально. Чем раньше вы признаете это, тем легче вам будет в аду.

А что на счет Шарпи, так он тоже не верил в вечные муки или райскую жизнь. И другого выхода у него не было, как принять это. Что он мертв и он в Аду.

      Глава 3

Никто не заметил, что Шарпи умер. Его начальник через месяц после его смерти просто вычеркнул его из списка работников и забыл о нём. Его единственный друг Густав через три дня после смерти Шарпи пришёл к нему домой, чтобы забрать свой носок, но так как ему никто не открыл, ушёл домой ни с чем. Ещё через два дня он снова пришёл к нему, но опять не достучался, Густав разозлился и ушёл домой. После этого он обиделся на Шарпи и не приходил к нему 2 недели. Но когда у него кончились все чистые носки и остался только один непарный, он решил снова отправиться к своему другу, но когда ему снова никто не открыл, Густав очень сильно обиделся на Шарпи и убежал. Он и не заметил, как оказался на городском кладбище, он просто шёл куда-то не глядя. И вот он совершенно случайно очутился прямо перед могилой своего друга. Он очень удивился. Как это он мог не знать, что его друг уже умер? Но больше всего он расстроился из-за того, что теперь он никак не сможет вернуть свой носок.

* * *

Тем временем Шарпи в аду не скучал,

В гигантском котле его прах докипал.

Наутро же, раз – и он цел невредим

И снова в котле его бес кипятит.

И каждый день, проклиная судьбу,

Уныло терпел он пытку ту.

Так было не вечно, прошёл всего год,

И пытки уж новой для Шарпи черёд.

Теперь его рёбра и прочие кости

Ломают нещадно чугунную тростью,

Но за ночь срастаются кости его,

И утром всё снова своим чередом.

Чрез месяц у Шарпи уж новое горе:

Тонет он в море собственной крови,

А черти в то время под ногти его

Втыкают иголки, металл и стекло.

Проходит полгода, и Шарпи ведут

На ада того завершающий круг.

Тут пытки такие, что дрогнет перо

Описывать малую часть от того.

Но я не пером пишу сию книгу,

Поэтому слушайте, что с Шарпи было.

Вначале его подожгли изнутри

И бросили тело гореть на штыри,

А в шею его через трубку ввели

Раствор, где кишели живые жуки.

Но это не всё, его ноги связали,

Затем по кусочкам их отрезали

И этими противными плоти кусками

Кормили Шарпи с его потрохами.

Во время, как он свои ноги жевал,

Медведь его чёрный за уши кусал,

И крики Шарпи в минуту ту

Были ясно слышны в бездонном аду.

В глаза же его беспощадно воткнули

Две раскалённые длинные пули

И сделали так, чтобы чувствовал разом

И голод и боль его смешанный разум.

И хоть Шарпи надеялся, пока кости гнутся,

Чтобы боли не чувствовать, вскоре свихнуться,

Его адские силы нарочно держали

В здравом рассудке и полной печали.