Как нас тошнило! Мы блевали, как сумасшедшие, и Сириусу даже пришлось замывать штаны в туалете, пока я следил, чтобы никто не вошел. Ремус вытаращил глаза и сказал, что это – Темные Искусства, на что Сириус фыркнул: он, дескать, хорошо знаком с Темными Искусствами, а это – просто глупая детская шутка. К концу пути мы оклемались и без проблем прошли распределение, но есть все же не посмели.
Сириус был очень удивлен (и, по-моему, слегка напуган), когда Шляпа отправила его в Гриффиндор, но я очень обрадовался. Правда моя радость слегка поутихла, когда Шляпа начала бормотать что-то о моем предназначении. Со всей самоуверенностью избалованного мальчишки я заявил, что мое предназначение – быть в Гриффиндоре и что она меня не переубедит. Меня распределили в Гриффиндор вместе с Сириусом и Ремусом, но иногда я думаю: а что бы сказала Шляпа, позволь я ей это?
Гарри припомнил собственное распределение. Интересно, как часто Шляпа руководствуется лишь собственным мнением?
Через пару месяцев до меня дошло, что не все могут позволить себе покупать красивую одежду (представь себе!). Ремуса, например, форма избавляла от необходимости носить поношенные мантии. Я примирился с этим, и с тех пор мы с Сириусом старались покупать все для нашей компании так, чтобы Ремус не понял, что мы за него платим.
Сириус получил из дома вопиллер (!) за распределение в Гриффиндор, отреагировал на него ненавистью ко всем слизеринцам, (я несколько раз бывал у него дома – мерзкое место) и перестал поминутно упоминать о Темных Искусствах, которыми пользовались в его семье. Он, Ремус и я на удивление хорошо учились. Мы часто шалили, но наши шалости были безобидными (к примеру, заколдовать мантии слизеринцев так, чтобы на них появлялся лев, жующий змею), и учителя любили нас и многое нам спускали с рук.
Но не думай, что когда я научился ладить с людьми, я почувствовал угрызения совести за то, как обошелся с Северусом. Его трудно было не ненавидеть. Он напоминал дикого зверька – всегда грязный, совершенно не умеющий себя вести, а изо рта у него лились такие помои, что даже семикурсники краснели. О Темных Искусствах он знал больше Сириуса и не брезговал ими; вечно со всеми задирался, а если вам удавалось его достать, начинал громко реветь (хотя больше от злости) и всегда находил сотню способов заклясть обидчика в отместку.
Наша вражда нарастала весь первый курс, но к каникулам еще оставалась в рамках обычного для частной школы. В открытых столкновениях мы всегда одерживали вверх – нас было трое на одного (Ремус не принимал в этом участия, разве что давал сдачи или защищался, зато еще один наш приятель, Питер, наслаждался этим не меньше нашего), но когда Северус нападал исподтишка, он часто оказывался сильнее нас.
Второй год начался так же, как и первый, но на Хэллоуин мы устроили потасовку в Большом Зале. Северус ударил меня довольно сложным заклятьем, Сириус бросился на него, и тут нас растащил староста школы, Люциус Малфой. И Сириус, и я были знакомы с Люциусом – его семья была того же круга, что и наши, к тому же Люциус был родственником Сириуса – но не общались с ним: во-первых, он был на пять лет старше, а во-вторых, такого гада надо было еще поискать. Все были убеждены, что он практикует Темные Искусства. Люциус был потрясен способностями Северуса, поэтому назначил наказание и мне, и Сириусу, и даже Питеру (хоть тот и хныкал, что ничего не сделал) и приблизил Северуса к себе. До конца года Северус постоянно крутился с семикурсниками. Те отвратительно с ним обращались, но не давали в обиду никому другому, и он, похоже, считал это выгодной сделкой. Он набрасывался на нас при каждом удобном случае, и теперь уже нам приходилось мстить исподтишка.
На третьем курсе Люциус закончил школу, и все вернулось на круги своя. На четвертом Северуса взяли охотником в квиддичную команду (сам я попал в команду на втором курсе), и у нас появился новый повод для вражды. Конечно, я был лучше него – я вообще был лучшим на поле. (Это не заносчивость и не сарказм, а простая констатация факта.)