Наконец чернота стала сереть, словно хмурый и неприветливый рассвет глухой осенью, когда ветер завывает в трубах Чёрного замка, заглядывает в каждую щёлочку, выметая тепло и жизнь, когда кажется, что весна не наступит никогда, когда нет никого рядом и не будет.
Гвенн аж зашипела от злости, щёлкнула челюстями: неправильный Чёрный замок-из-сна чуть было вновь не стал реальностью. Вот только останься она там — и потеряется навеки. Она и так еле вырвалась оттуда!
Серую хмарь раздуло волнами, как облака перед рассветом, и взгляду Гвенн предстала Лейсун. Довольная, сияющая Лейсун, сидящая на зелёном ковре из водорослей и держащая на руках синего младенца. Улинн стоял рядом.
— Это кто тут такой маленький? — ворковала Лейсун, глядя только на ребёнка. — Это кто тут такой хорошенький?
Поправила накидку, в которую был завёрнут младенец.
Картина была насколько умилительная и настолько чуждая этой тьме вокруг, что Гвенн продрал озноб. Вот в чём дело! Одна душа может вытянуть только одну душу, а Улинн не оставил любимую.
Гвенн прихватила дёрнувшуюся Лейсун со спины, очень надеясь, что Нис схватил Улинна. И изо всех сил рванула вверх, к свету, к жизни.
Мельница по-прежнему печально висела на грани между сном и явью, прошлым и будущим, миром теней и миром реальности.
Гвенн остановилась, собираясь с силами. Вокруг начало светлеть, и тёмный мир наполнился огоньками. Они жались друг к другу, моргали, трепетали и словно о чём-то просили морскую царевну. Им было неуютно тут. А ещё очень и очень тесно…
Это было некрасиво, неправильно и просто нехорошо. Это и правда нарушало равновесие. Океания звала свою дочь, и Гвенн должна была что-то сделать. И она, подплыв в мельнице, качнула её крыло.
Мельница, начав движение, не остановилась. Она раскручивалась всё сильнее и сильнее, двигаясь по волнам, созданным ею, осьминог и морская волчица прорвали границу безо всяких приключений. Они поднимались всё выше и выше, к косматому светилу, стоящему прямо над головой и обозначающему полдень.
Первое, что ощутила Гвенн, возвращаясь в своё тело, было тепло руки мужа. Потом ноги и руки закололо, словно после затяжного сна в неудачной позе. Она открыла глаза, но вокруг по-прежнему был мрак. Она что, ослепла?
Да получилось ли у них что-нибудь, или это опять обман, и она всё ещё в той, ледяной, тёмной воде?
— Ребёнок, — прошептала она онемевшим языком. — Что с ребенком?
Гвенн отчаянно заморгала, и мир, наконец, наполнился светом, шорохом, голосами. Слова морского царя прозвучали гулом прибоя:
— Хорошо. С обоими.
— Получилось! — Гвенн, преодолев боль и немоту в теле, подскочила с каменного топчана и бросилась к неподвижному Нису. — Он… Что? Что?!
Гвенн обернулась ко всем. К царевичу бросились и Зельдхилл, и Джаред, а Айджиан, держа за плечи, приказал:
— Зови. Только хорошо зови!
— Нис, только не сейчас! Любовь моя, вернись ко мне!
Маги выпустили руки царевича. Супруг глубоко вздохнул, поднял веки и медленно встал.
— Первый раз странно ощущать ноги вместо щупалец. Гвенни, ты была такой красивой рыбкой! Надо будет как-нибудь повторить, поплавать в Такеллачском течении, показать тебе Берег Сытых Костей. Там всё спокойнее, среди безумных рыб, чем в мире-под-водой. И ты чаще будешь говорить, что любишь меня.
Непривычное многословие супруга навело царевну на мысль, что он сильно волнуется.
— Я так боялась, что не увижу тебя больше, — Гвенн смотрела на супруга, не в силах наглядеться.
Зелёные глаза, бирюзовая кожа, чёрные рога. Её, родной!
— Спасибо, что доверилась мне, Гвенни, и не оглянулась. Я знаю, как это было сложно, — он поёжился. — Как же неприятно, когда тебя несколько. Но как ты узнала меня?
— Я же волчица, — Гвенн наставительно прижала указательный палец ко лбу супруга. — Я узнала тебя по запаху!
И ахнула, почувствовав, что её оторвали от пола. Айджиан, морской царь, Балор Второй, обнимал их обоих. Молча, как он делал многое.
— Отец, — прошептала она тихо-тихо, зная: Айджиан услышал.
— Вы даже не представляете, царевна, что вы совершили, — раздался ледяной голос Зельдхилла, перешедший в хриплый кашель.
Айджиан опустил Ниса и Гвенн.
— Вытащила Лейсун и Улинна. Всё же получилось? — оглядела Гвенн шумящий от радости зал.
— Я тоже желал бы узнать, что совершила царевна, — еле выговорил советник. И тоже зашёлся в отчаянном кашле.
Оба мага, Джаред и Зельдхилл, выглядели настолько измождёнными и уставшими, что Гвенн засовестилась. Видимо, отдали все силы, вытаскивая души с того света.