4
От выстрелов и взрывов дрожала земля. Пули крошили почерневший бетон, после каждого взрыва поднималось черное облако, и становилось темно, как ночью. В этом хаосе боя невозможно было понять, кто с кем воюет. Из укрытия высунулся военный и выстрелил из ПЗРК в сторону патрульного робота. Ракета пролетела мимо и врезалась в обломки третьего этажа жилого дома, смотревшего на все с молчаливым осуждением в мертвых глазах полуразрушенных оконных проемов. Патрульный робот за доли секунды угадал траекторию ракеты и ловко, как опытный разведчик, уклонился. Как только другая патрульная машина заметила движение из той же точки, откуда стрелял военный, в расщелину уродливой скалы из бетона посыпался град пуль. В тот же миг из другой точки полетели гранаты, брошенные военными, в ответ один из дронов, следивших за боем, пустил небольшую ракету точно в щель, из которой вырвалось сине-красное пламя.
Бой продолжался уже более получаса. Роботы теснили военных, не закрывая им проход к отступлению, держа улицу под своим контролем. Парившие над схваткой дроны, уворачивались от пуль и гранат, пущенных военными, следя за картиной боя. Роботы видели, как военные меняются, перегруппировываются, со звериной настойчивостью желая отбить мертвую улицу. Если бы кто-то наблюдал за этим со стороны, то вряд ли бы понял, что такого ценного в этой грязной улице, разрушенной бомбардировками первых лет войны. Когда война стихала на долгие тяжелые месяцы, в сохранившиеся дома возвращались жильцы, те, кто уцелел, кого не приняли на свободной земле. Война не оставила ни одного дома, с жестокостью ребенка, рушащего песочный замок на пляже, раздавливала то, что чудом уцелело.
Вдали заскрипело, заныла сталь от напряжения. Все, кто хоть немного был на войне, знали этот звук. Знали его и роботы. Без суеты, но, не мешкая, бесстрастно, патрульные машины и дроны скрылись в укрытиях. Как и разведчики, роботы, входя в непроверенное место, просчитывали пути отступления и подготавливали убежища. Пока патрульные машины вели разведку боем, ловушки расчищали укрытия, строили из обломков бетонных плит брустверы, а, если была земля, то и рыли окопы. Уже не было в живых тех разведчиков, кто бы помнил первые модели роботов, тупо выполнявших приказы и команды, бившиеся до конца, стоя насмерть на заданной точке. Роботы учились у разведчиков, а разведчики учились у роботов. Иногда, что подтверждали многие, патрульные роботы, обнаружив разведку, не вступали в бой, а ждали, пока они уйдут. Кто-то рассказывал, что ловушки брали многих живьем.
Жуткий свист сменился глубоким вздохом, и улица подпрыгнула. Ракеты ударили беспорядочно, куда попало. Огненные смерчи пожирали и без того почерневшие бетонные осколки, задрожали бетонные скалы и начали рассыпаться, многотонными снарядами впиваясь в мертвую землю. Загорелись остатки асфальта, затем заполыхала и вся улица. И в этом огненном пламени, в этом рукотворном аду никто бы не смог разглядеть, как одна смелая ловушка бросилась в самое пекло. Робот встал у груды обломков, рука манипулятора, надрывно скрипя, что-то вытаскивала из недр машины, отправляя блестящие серебристые ящики в щель. Ящики с грохотом падали куда-то вниз, и ничего больше не происходило. Ловушка, выполнив задание, вернулась к своим, где ее, горящую, поливала пеной другая. Роботы окружили раненного бойца, и когда пена сошла, корпус робота остыл, начал свою работу робот-ремонтник. Эта машина походила на бронированный военный фургон постиндустриальной эры. Четыре манипулятора латали дыры и вырезали обуглившиеся части.