– Смотри, как бы тебя не отправили, – недовольный генерал толкнул его локтем в бок.
– А я не боюсь, меня уже некуда отправлять – мой дом здесь. Слава войне, господа офицеры! – он налил водки.
– За Родину! – заорал не своим голосом генерал напротив и вскочил.
Все выпили не чокаясь, закусили и громко заржали. Холеный и недовольный генералы тыкали пальцем в раскрасневшегося генерала напротив, изображавшего «выплеск патриотизма»: глаза выпучены, жидкие волосы торчали в диком хаосе, рот оскален, течет праведная слюна, а из горла вырывается клокот победного марша. Что он пел, было не разобрать, и не было в этом никакого смысла. Вбежали нянечки-лейтенанты с флагами на массивных позолоченных флагштоках. Они застыли в покорной восторженной решимости, как защитники Родины, готовые на все.
– Да я, сука, уже в прицеле держал этого пацана! Если бы по нам не вдарили патрульки, то снял бы! А там бы и всех остальных в расход пустили! – пьяный сержант брызжил слюной, размахивая руками перед собутыльниками. Десять солдат уже еле сидели на скамьях, держась за стол.
– Да, так и было! – подтвердил другой солдат, сидевший рядом. Он глотнул из жестяной кружки едкого пойла, морда перекосилась, к горлу подкатило все, что булькало в желудке. Он лихорадочно зажевывал грибной самогон кусками вареной колбасы из червей с жареными тараканами.
Выпили и остальные, по инерции, будто бы кто-то отдал приказ, и они его исполняют, не думая, не сомневаясь, как и положено хорошему солдату.
– Кого это ты там снять решил? – громко спросил другой сержант, стоявший у окна казармы. Здесь собирались те, кто не пил, в основном контрактники-полугодовики – вахтовики, как их называли другие, заключившие контракт на пять лет с продлением. Ужин давно прошел, отцы командиры выдали бидон сивухи в честь праздника, а вот какого не знал никто. Праздник и есть праздник, чего голову забивать всякой ерундой – раз празднуют, значит, правильный, родной.
– Да этого сученыша, – процедил сквозь зубы пьяный сержант, не разобрав в вопросе открытой издевки. – Нам же п…
– Да тебя там не было! Вот если бы по тебе вдарили из всех орудий, да еще дроны налетели! Ты бы обосрался и стал молить пощады! – заорал сержант Дворников и вскочил с места. Маневр не удался, и он повалился на пол.
– Ты себя побереги, для подвигов-то, – усмехнулся сержант и поставил кружку на подоконник. Ничего в нем не выдавало готовность к драке, как обычно, только вдруг нападавший оказывался на полу с разбитым лицом или вывернутой кистью. Это знали уже все, кое-кто получил свою долю.
– Да ты кто, …, такой? Отсиживаешься здесь, а мы свои жизни кладем! Десять наших пацанов полегли там, а ты, сука, живой! – орал ему в лицо сержант Дворников, с трудом доковылявший до окна. Его шатало, и все видели, что он готовиться начать драку. Смешки раздавались из всех углов, те, кто уже лег, поднялись, не желая пропустить этот цирк. Каждую пьянку в честь праздника, и когда сержант с взводом тырили бутыли с самогоном, все заканчивалось дракой.
– Кондратьев, не бей убогого. Грех это, – громким басом сказал один вахтовик на нижних нарах, широкий и высокий мужчина с густыми черными волосами и бородой.
– Саныч, я его и не трогаю. Дай мальчику выговориться. Видишь, накипело, – ответил сержант у окна и внимательно посмотрел на своего визави, болтавшегося на шатких ногах. – Девчонка это, а не пацан. На мою сестру похожа, она такая же в школе была. Вот я не пойму, что она вам сделала?
– Не поймешь?! Не поймешь?! – заорал Дворников, его затрясло, как при судорогах. – Да ты вообще знаешь, что мы тут делаем?! Мы Родину защищаем! Родину! А такие как ты, уроды и предатели, за просто так страну продадут! Нет, мы вас всех выведем на, – тут он сильно икнул, еле сдержав рвоту. Отдышавшись, он продолжил орать. – Всех, всех расстреляем! Змее скормим! Вот с вас первых надо начинать!
– Проорался? – спросил его сержант Кондратьев, когда тот затих. – От кого Родину защищаем? От этих бедных людей, которых заперли в подземелье? Ты вообще читал контракт? Что там написано, что ты должен делать?
– Родину защищать! Они младенцев жрут! Рожают и детей жрут! Их надо убить, всех, сразу и навсегда! – хрипло орал Дворников, силы его кончались, и вместо крика из вонючего рта доносился хриплый смрад.
– А на хрена детей рожать, когда можно любого взрослого зарезать и разделать? У него и мяса больше, и вот он, не надо ждать. А ребенок пока дозреет, пока родится, потом его надо выкармливать. Какая-то глупая пищевая схема, сам не думал, а?
– А они их туда продают! Этим, туда на Запад! И их там жрут, даже кости сжирают! – хрипел Дворников. – Это же все знают! А пацана этого и детей надо уничтожить! Их надо было уничтожить на месте, а тела сжечь!