— Вне всякого сомнения, — заверил Грэй.
— А он бы взял меня за руки? — поинтересовалась она, так как воображение уже начало предлагать ей картины такого объяснения.
— Непременно, — горячо отозвался Грэй. — Он бы прижал их к своему сердцу, чтобы вы чувствовали, как оно гулко бьётся в ответ на каждое ваше слово.
Ассоль воспарила. Ей хотелось, до боли хотелось узнать, каково это. Ей хотелось сказать ему, своему суженому, своему капитану.
И тогда Грэй удивил её.
— Хотите, попробуем, а, нереида?
Она вскинула на него изумлённый взгляд. Грэй показался ей растерянным и ждущим.
Судьба вновь насмешничала, подсовывала иллюзию, подделку, ненастоящее. Но Ассоль решила сегодня сыграть по её правилам. Она шагнула вперёд и протянула руку. Грэй коснулся её осторожно, словно спрашивая разрешения, и когда получил его наконец, то сжал тоненькие пальцы бережно, как великую ценность, и приложил её руку к своей груди.
Ассоль услышала, как бешено колотится его сердце, и вздрогнула.
Грэй прикрыл глаза и мягко приказал:
— Рассказывайте.
И она подчинилась. Поведала ему всю свою историю — и как узнала от Эгля о корабле с алыми парусами, и как поверила и стала ждать, каждый день, в любую погоду поднимаясь на старый маяк и зажигая там свет, и как жила среди насмешек односельчан, и как упрямо верила…
Она рассказывала страстно, взахлёб, часто перескакивая с событий дальних на более ближние, путаясь в хронологии, и чувствовала, как под пальцами, отзываясь на каждое слово, бьётся сердце. Того, у кого, как она полагала, его и вовсе нет.
— Вот и всё, — произнесла она наконец. Но Грэй не сразу отпустил её руку, сначала перевернул ладонью вверх и поцеловал в самый центр.
Ассоль словно обожгло, она отдернула руку и прижала к себе, баюкая.
Грэй выглядел очень печальным.
— Ваша история прекрасна, как и вы, моя нереида, — тихо произнёс он. — Как должен быть счастлив тот, кого так преданно ждут. Обязательно расскажите обо всём своему капитану. Он будет рад. Да, лучше всего для этого подойдёт танцевальный вечер. Непременно приходите туда.
Ассоль кивнула.
— Хорошо, — и махнула рукой в строну Каперны. — Мне можно идти?
Ей поскорее хотелось остаться одной и разобраться с теми чувствами, что охватили её, будто вихрь, и уносили в неизведанные края.
— Разумеется, — сказал Грэй. — И да, я освобождаю вас от работы соглядатая. Всё равно шпион из вас никудышный.
Странно, но в этот раз лёгкая подколка со стороны Грэя не разозла её. Даже показалась милой.
И Ассоль развернулась и побежала прочь, но в этот раз она уносила с собой другое тепло — то, что удивительным образом можно найти на дне бездны.
А ветер трепал край забытого ею плаща.
========== Глава 9. Что написано пером ==========
Эгль имел серьёзный резон не оставлять воспитанницу наедине с «серым осьминогом» — Предначертание.
По жестокой насмешке судьбы Ассоль Лонгрен и Артур Грэй оказались предначертанными друг другу. И он, Эгль, сам немало способствовал тому, чтобы предопределение свершилось.
Двенадцать лет назад он нашёл на полке в библиотеке, которой заведовал, сколько себя помнил, феерию с красивым названием «Алые паруса» и прочёл её. Там рассказывалось о девочке по имени Ассоль. К ней приплыл принц на корабле с алыми парусами. И они были очень счастливы вместе. Эглю понравилась та сказка, и подумалось тогда: если это предначертание — то какое же замечательное! И очень захотелось увидеть, как вершится написанное в жизни. Только Эгль забыл в тот момент главное: вселенная ловит желания библиотекарей и спешит воплотить их.
…Однажды возвращаясь с почты, где забрал партию новых книг, Эгль услышал, как один рыбак окликает свою малолетнюю дочь:
— Иди сюда, Ассоль. Скорее! Смотри, что сделал твой папа!
Мужчина протянул ребёнку удивительно точно сработанную модель яхты — белоснежной, с алыми парусами.
Эгль замер тогда, глядя на идиллическую картину детской радости. И понял, что ему довелось воочию лицезреть, как — будто раскручиваются витки спирали — начинает исполняться Предначертанное.
Так уж устроен мир: если имена реальных людей совпадут с именами персонажей какой-либо книги, то с ними, теми людьми, обязательно повторится описанное в произведении. Потому что не все писатели даром марали бумагу, случались среди них настоящие Слышащие. Они улавливали шёпот Скрижалей Предначертания, и переплавляли то знание в свои истории. Вот и история Ассоль оказалось такой — ведь книга о ней уже была написана.
Малышка весело хохотала, любуясь краснопарусной яхтой, и целовала отца. А рыбак выглядел счастливейшим из смертных.
В тот же день Эгль разузнал всё о семье Лонгрен, состоявшей из рыбака и его милой дочурки. Мать малышки, белошвейка Мэри, умерла от простуды, когда девочке было полгода.
Эгль стал наблюдать за семейством, и легко заметил, что Лонгрены в Каперне изгои. Удалось ему даже разузнать причину того — между Лонгреном и старшим Меннерсом произошла какая-то тёмная и неприятная история, в результате которой последний помер, а за первым — закрепилась дурная слава убийцы и человека, продавшего душу дьяволу. Говаривали, стала между ними женщина, жена Лонгрена, но вот что именно произошло, никто не знал.
Однако же никто и не щадил маленькую Ассоль, перекладывая на неё вину отца. Ровесники даже прозвали её «висльницей» и не принимали в круг своих игр. Девочка подрастала, и Эгль всё чаще заставал малышку в слезах.
Ассоль исполнилось восемь. Она всё больше дичала и уходила в себя. Стараниями нескольких доброхотов её выгнали из местной школы, и Ассоль грозило вырасти безграмотной и неразвитой.
А Лонгрен же всё чаще убегал от проблем в объятия кружки и вовсе забросил заниматься дочерью.
Ассоль росла, предоставленная сама себе.
В один погожий день Эгль встретил её у лесного ручья, где девочка играла с той самой удивительной яхтой, а казалось — будто приручила огонёк и теперь пускает его по воде. Так ярко горели в лучах солнца алые паруса.
Тогда Эгль вышел из укрытия, преградил кораблику путь и, когда тот завалился набок, уткнувшись во внезапное препятствие, поднял его и дождался подбежавшую Ассоль.
— Это не твоё! Отдай! — решительно заявила девочка, требуя вернуть игрушку.
Эгль улыбнулся, присел и положил ей руки на плечи:
— Я не только верну, дитя, но и расскажу удивительную историю, что произойдет с тобой и этим кораблём.
— История! — глаза девочки зажглись неподдельным восторгом. — Я люблю истории! Только вот папа совсем не рассказывает их мне. Говорит, не помнит ни одной.
Эгль увлёк её за собой, туда, где в тени, среди мягкой травы торчало два пенька, помог усесться на одном из них, сам умостился на другом и важно проговорил:
— В тот год, когда тебе минёт восемнадцать, в порт Каперны зайдёт корабль, точно такой, как этот, — он кивнул на игрушку, и Ассоль, внимательно и с открытым ртом слушавшая его, захлопала в ладоши. — На том корабле приплывёт за тобой прекрасный принц и увезёт тебя с собой в сказочную страну.
— Ах! — воскликнула девочка, в её глазах светилась чистая абсолютная вера. — Как чудесно! Значит, корабль тоже вырастит?
— Конечно, как и ты. Большим девочкам — большие корабли.
— А принц? Он будет хорошим?
— Самым лучшим! Его будут звать Артур Грэй.
— Как здорово! Благородный капитан Грэй! Я стану его очень-очень любить!
— Он тоже будет тебя любить, и вы будете счастливы!
— Ура-ура-ура! — девочка соскочила с пенька и закружилась, запрыгала, завертелась юлой. И Эглю, глядя на неё, тоже хотелось скакать и смеяться.
А потом живое детское личико окрасило любопытство, щедро сдобренное недоверием:
— Откуда ты всё это знаешь? И почему я должна тебе верить?
Эгль улыбнулся, с удовольствием наблюдая эти милые метаморфозы.
— Потому что, — сказал он, ловя и обнимая попрыгунью, — так сказано в книге. А что написано на бумаге — истина. Значит, всё так и будет.