— А по-моему, парень, ты уже набрался. Я вашу породу знаю: сейчас ещё догонишься и начнёшь здесь права качать. А мне проблемы не нужны.
От подобной наглости Грэй моментально отрезвел от недавней страсти и, перегнувшись через стойку, схватил Меннерса за ворот и подтащил к себе, приподняв над полом.
— Ты сейчас пойдешь и принесёшь мне ром, — отчеканил он, глядя Меннерсу прямо в глаза. Крысёныш заерзал, задёргался. — И только попробуй подсунуть какую-нибудь бурду. Я утоплю тебя в ней.
Грэй говорил это тихо и абсолютно спокойно, но весь трактир замер, и, казалось, будто по полу и стенам разбегается изморозь.
Меннерс закивал, Грэй разжал руки, трактирщик грохнулся на тощий зад, заскулил, запричитал.
Грэй швырнул на стойку три золотых.
— Не скули, как панельная девка, у которой увели клиента. Я плачу чистокровными «носатыми».
(У короля Ангелонии Грегори XVI, чей гордый профиль украшал монеты, действительно был внушительный нос. Поэтому и деньги с королевским изображением прозвали соответствующе).
Вид золота превратил Меннерса в угодливого подобострастного лакея. Он мигом сбегал в подсобку и вернулся с лучшей бутылью рому, какой только водился в его заведении. И перед Грэем тут же нарисовался стакан. Теперь хозяин проявлял чудеса щедрости и радушия, наливая выпивку до краёв.
После третьего стакана Грэю слегка полегчало, образ Ассоль размылся, подёрнулся розоватой дымкой и уплыл за горизонт сознания, теперь куда интереснее стала беседа нескольких моряков, склонившихся над картой у крайнего столика.
— Никто никогда не огибал косу Гибели с запада, — говорил один из них, тарабаня пальцами по изображению океана.
— Но ведь если идти вашим маршрутом, можно напороться на рифы, — возражал молодой капитан, судя по форме — гражданского торгового судна.
Грэй хмыкнул, поднялся и направился к спорщикам, посмотрел на карту и начерченный на ней маршрут, хмыкнул ещё раз, сделал несколько крупных глотков, поставил стакан на стол и сказал:
— А если этот малый отправится тем путём, что нарисовал тут какой-то кретин, он не просто напорется на рифы, он ещё сядет на мель… тут и тут…— взял карандаш, послюнявил его и ткнул две жирных точки, — а вот здесь, — Грэй вывел неправильный овал, — попадёт в водоворот. Эту косу недаром прозвали Гибелью, девочка оправдывает своё название.
Молодой капитан вскинул на него взгляд, чистый и бирюзовый, как морская волна, в нём явно читалось восхищение.
— Вот и я говорю, что таким путём нельзя идти, — сказал он.
— Верно, — поддержал Грэй. — Нужно выбирать только западный.
— Ни один идиот не ходит западным! — хором возразили другие, по виду бывалые и прожжённые моряки.
Грэй фыркнул:
— Зато толпы идиотов один за другим лезут ваши маршрутом, нанизываются друг на друга, как сосиски на шампуре, но упрямо не хотят менять курс. Теряют корабли, состояния, жизни! Но продолжают! Как те мотыльки, что мчатся на огонь. Поразительно кретинское упорство. — Отвернувшись от опешивших от его отповеди моряков, Грэй положил руку на плечо молодому капитану и произнес: — Я лично обошёл косу Гибель с запада, мой друг, и могу вам гарантировать — это единственно возможный безопасный путь.
— Да ты, молокосос, — взвился пожилой моряк, чей глаз закрывала чёрная повязка, — твоя мамаша ещё не мучилась в родовых потугах, когда я уже водил корабли мимо косы Гибели!
Грэй смерил его таким взглядом, что стоящие за спиной бузотёра товарищи поёжились и попятились. «Серый осьминог» оскалился, с наслаждением наблюдая, как недавние смельчаки теряют пыл при виде его оскала, и спокойно произнёс:
— Лучше бы ты завёл себе мозги. Некоторым это помогает.
Молодой капитан поднял палец вверх и похлопал его по плечу.
— Вы позволите вас угостить, капитан? — Грэй кивнул. — Я вижу, вы здесь единственный дельный.
Новоиспечённые друзья перебрались за соседний столик у стены. Тут же явился Меннерс выяснить, чего изволят господа капитаны.
Они сделали заказ, трактирщик убежал исполнять.
А обладатель бирюзовых глаз первый протянул руку и представился:
— Алекс Грин, я здесь с торговой миссией.
— Артур Грэй, просто путешественник.
— Вы шутите? — Грин приподнял бровь.
— Вовсе нет, — Грэй пространно повёл рукой, — езжу по свету, собираю легенды, но те, что пишут в книгах. Нет, они не интересны. Скорее, ловлю местные предания, герои которых — реальные люди, жители тех мест. Тем и пробавляюсь.
— Не может быть! — упрямо помотал головой Грин. — Вы так хорошо разбираетесь в морском деле. Уверен, вам не раз приходилось стоять за штурвалом корабля.
— Всякое бывало, — ответил Грэй. — Но вот только я не вижу противоречия. Да, я путешествую на личном судне, но при этом являюсь заядлым собирателем историй.
— Хорошо, — сдался Грин, — допустим, поверю. Но разве истории в наше время кормят?
— О, вы не поверите как! На хлеб с икрой хватает.
Грин рассмеялся:
— Да вы весельчак, Грэй. С вами приятно пропустить стаканчик-другой.
— Надо же! — картинно удивился Грэй. — А те, кто близко меня знает, называют мрачным типом, и я с ними даже не спорю.
Явился Меннерс с заказом, но едва только выставил всё на стол, как на него цыкнули, не позволив греть уши.
Грэй и Грин выпили за знакомство, и последний сказал:
— Что же привело вас в Каперну? Здесь же самое унылое место, в каком мне доводилось бывать. Не думаю, что здесь есть история, способная удовлетворить такого гурмана, как вы.
— О, — таинственно протянул Грэй, — вы даже не представляете, какая чудесная восхитительная сказка ждала меня здесь!
На открытом лице Грина застыло искреннее любопытство, он едва ли не ёрзал на стуле.
— Звучит интригующе! И что же это за сказка?
— Местная живая легенда о юной смотрительнице маяка, которая ждёт принца на корабле под алыми парусами.
— Постойте! — Грин ударил себя ладонью в лоб. — Как я мог забыть! Верно ведь! В тот день, когда я причалил в порту Каперны, случилось настоящее столпотворение. Я крайне удивился такой встрече, и тогда мне рассказали про алые паруса. Солнце в тот день решило пошутить и выкрасило паруса моего корабля. Вот все и прибежали. Была там и девушка, о которой вы говорите. Нужно признать — премиленькая.
Грэй сощурился, вцепился в бокал так, что тот лишь каким-то чудом не треснул и произнёс резко похолодевшим тоном:
— Чего же вы не подошли к ней и не заговорили? Возможно, то ваша судьба.
Грин грустно усмехнулся.
— Скорее — ирония судьбы, — сказал он. — История и впрямь очень трогательная и девушка, как я и сказал, очень хороша. Скорее всего, я был бы счастлив с нею… если бы… пару лет назад не женился на ангельском создании, моей бесценной Аннет. — Он полез в карман, достал снимок и протянул Грэю: — Вот, взгляните. Разве не ангел?
Грэю было сложно судить, поскольку с некоторых пор при взгляде на любое женское личико он видел только один прелестный образ. Вот и теперь он улыбнулся своему видению и произнёс:
— Безусловно, ангел. Притом, хранитель. Дарит свет заблудшим путникам. — Он поднялся. На душе скребли кошки. — Извините, Грин. Обещал другу отменную попойку сегодня, нужно быть в форме. Так что, пожалуй, пойду.
Грэй вышел на улицу и подставил пылающее лицо вечернему ветру.
Что я наделал? Глупец! — корил себя он. — Ассоль придёт на танцы, а капитан Грин не пригласит её. Снова она станет посмешищем всей Каперны. И всё из-за меня.
Грэй уже собирался основательно побиться головой об стену, когда раздался крик.
Чертыхнувшись, он ринулся в Незримый коридор. Тот вывел его к кондитерской, у двери которой, уставившись стеклянными глазами на уставленную кулинарными шедеврами витрину, лежала «оболочка», судя по всему принадлежавшая местной молодой нищенке.
И это добавляло неизвестных в задачу: первой жертвой стала Клэр возле ювелирной лавки, теперь — юная попрошайка у кондитерской? Где связь? Что притягивает гуингара в таких разных женщинах?