— Я знаю… поняла…
Он повернул голову и поцеловал её в волосы.
— Моя умница, — похвалил нежно и тут же разочарованно вздохнул, потому что девушка отстранилась.
Сначала он не понял почему. Затем заметил, что Ассоль, густо покраснев, комкает лиф платья.
— Теперь… — робким голоском проговорила она, — мне нужно раздеться?
— Зачем? — не понял Грэй.
— Разве я не должна вас отблагодарить? За спасение… дважды… за тот плащ в лесу… за вашу любовь… Так, как женщина благодарит мужчину…
Девичья ладошка, сжимавшая ткань, дрожала. Он накрыл её руку своей и строго сказал:
— Прекратите немедленно! — она замерла, захлопала длинными ресницами, по нежным щёчкам разливался яркий румянец (видимо, осознала, как выглядит её поведение со стороны). — И никогда, слышите, никогда так больше не делайте! Подобная благодарность за любовь оскорбляет любовь.
— Простите, я думала… Мужчины… обычно…
— Ассоль! — Грэю хотелось схватить её и как следует встряхнуть, чтобы из прелестной головки навсегда вылетели такие глупые мысли. — Если бы я хотел получить ваше тело, вы бы уже давно принадлежали мне. Но я люблю вас, и одного только тела мне было бы мало. — Он потянулся к ней, растерянной, испуганной, смущённой, накинул на плечико разорванную бретельку и целомудренно коснулся губами лба. — Вы прекрасны, Ассоль. Запомните это и никогда не предлагайте себя мужчине. Не унижайте и не унижайтесь.
Но жизнь внесла жёсткие коррективы в его пламенную речь: кашель — выворачивающий, рвущий внутренности, резкий — сотряс Грэя. Он отвернулся, чтобы хоть как-то оградить любимую от отвратительного зрелища собственного умирания. Кашлял, плевал на землю чёрной слизью, дрожал, покрываясь липким потом, шипел сквозь зубы, сдерживая стоны.
Боль раздирала его, пульсировала в каждой клетке, неслась по жилам вместе с отравленной кровью.
Ассоль за спиной плакала, уже не сдерживаясь.
— Как помочь? — она лихорадочно указала в сторону входа, — … я… я… сбегаю за врачом?
Наивная добрая девочка. Жалко будет окунать её в суровую реальность, но надо.
— Бес…полезно… яд… гуингара… — низкий голос Грэя сейчас звучал совсем глухо. — Скоро… умру…
— Нет! — упрямо заявила юная спасительница. — Если надо, я отдам всю свою кровь. Что угодно отдам, только бы вы жили.
— Не глупите, Ассоль, — он собрал последние силы для резкой отповеди. — Противоядия не существует. Я и так слишком долго…— новый приступ кашля оказался ещё сильнее и болезненнее.
— Я не могу… — раздавался нежный лепет за спиной… — хоть что-то сделать…
Он кивнул.
— Мне надо… к воде…
— Это поможет?
Грэй не ответил, потому что знал: перед смертью начнётся превращение, и контролировать процесс у него не получится. Пусть она запомнит его человеком. Хоть израненным, слабым, но всё-таки человеком, а не мерзкой осклизлой тварью. Поэтому лучше уйти под воду, и сдохнуть там, как и полагается таким, как он — в холоде и одиночестве. К тому же в шкуре осьминога он действительно протянет дольше, чем в человеческом обличье.
Ассоль, было, рванулась его тащить, но Грэй цыкнул на неё, и девушка отскочила.
Кое-как, по стене, он всё-таки смог подняться, но тут же навалилась слабость, закружилась голова, как у нежной девицы, к горлу подступила тошнота. Пришлось опуститься на ближайший валун, прислониться пылающим лбом к холодному выступу стены.
Грэй понял: до моря не доберётся; горько хмыкнул.
Но нашлась Ассоль. Она всё поняла без слов, быстро сориентировалась и выдала решение:
— Озеро! — она полуобернулась, показывая себе за спину. — Тут, недалеко! Я мочила там ткань! Говорят, оно соединяется с морем.
Удалось сфокусировать взгляд, поймать её — тревожный, полный заботы и волнения. Глаза громадные, в пол-лица.
Любимая, лучшая на земле, драгоценная девочка.
Он выдавил бледную улыбку, или её слабое подобие.
— Подойдёт.
Грэй медленно и кое-как полз по стене. Ассоль шла рядом, страховала, как будто такая хрупкая девушка смогла бы справиться с мужчиной его роста и комплекции.
Несколько шагов до воды дались так, будто пришлось преодолеть несколько миль.
Он последний раз взглянул на возлюбленную человеческими глазами, запечатлевая в памяти каждую чёрточку, шагнул вперёд и… В воду плюхнулся уже гигантский осьминог, так и не услышав отчаянных девичьих рыданий…
***
Потолок качнулся…
Во рту было сухо и горько. Но в целом для ада — ну не в рай же он попал, в конце концов? — весьма неплохо. Даже койка под ним похожа на ту, что находилась в его капитанской каюте.
— Очухался?.. — у первого же чёрта, что склонился над ним, оказалась знакомая физиономия…
Циммер? А он-то здесь какими судьбами?
Грэй неопределённо мотнул головой. Мозг тут же прошило болью, затошнило.
Лицо чёрта-Циммера приняло взволнованное и обеспокоенное выражение.
— Совсем тяжко, болезный…
Он потянулся поправить подушку.
Грэй дёрнулся, оттолкнул.
Чёрт-Циммер фыркнул:
— Ну надо же! К нему со всей душой, а он!
Грэй прокашлялся, кашель вышел сухой и царапающий, кое-как разлепил губы и выдал слова:
— Какого дьявола здесь происходит?
Циммер присел рядом, взял руку, пощупал пульс и лишь потом ответил:
— То, что я, кажется, тебя вытащил, неблагодарный ты моллюск!
— Где я? — на всякий случай робко уточнил Грэй.
— На «Секрете». А ты где собирался быть?..
Грэй хмыкнул:
— В преисподней, где мне самое место.
Циммер развёл руками:
— Ну, извиняй, друг. Сломал я тебе удовольствие. Оставил здесь. Не стоило? — маг ехидно прищурился.
Грэя обдало жаркой волной стыда, смешанного с благодарностью. Схватил друга за руку, с жаром затряс ладонь.
— Спасибо, — просто сказал он. — Я не заслужил…
— А вот это уже мне решать, как врачу, — Циммера тоже смущала столь горячая благодарность.
Он поднялся, накапал в кружку мерцающей жидкости, протянул Грэю, коротко скомандовав:
— Пей!
Тот послушно осушил сосуд, передал его другу и спросил:
— Как вы меня нашли?
— Твой корабль… — Циммер возился со склянками и порошками, что стояли на небольшом столике рядом с койкой. — Он будто взбесился. Рвался с якоря, пришлось отпустить… Тогда он и понёсся… Чуть на рифы не налетел и вдребезги не разбился. А потом мы увидели осьминога… Ну выловили, затащили…
Грэй улыбнулся, коснулся ладонью стены, благодарно погладил корабельное нутро. Почудилось, что «Секрет» отозвался лёгкой счастливой дрожью, как преданный пёс, которого хозяин ласково потрепал по загривку.
Общение друзей нарушил гомон, доносящийся с палубы.
Циммер сказал:
— Пойду разузнаю, что там за шум. Может, пока ты тут валяешься, команда взбунтовалась. Кому нужен капитан-лежебока?!
Грэй улыбнулся — в этот раз тепло и довольно. Циммер знал и умел подбодрить. Подмигнув, маг исчез за дверью каюты, а Грэй обеспокоено завозился. В душу прокралось дурное предчувствие… и не обмануло.
Циммер пришёл странным и взволнованным:
— Там настоящее светопреставление! — заявил он, опускаясь на стул возле койки Грэя.
— Не томи уже, рассказывай… — поторопил «серый осьминог», устраиваясь поудобнее и готовясь слушать.
— Да, собственно, рассказывать нечего. Просто целая флотилия из судов и судёнышек плывёт в Каперну.
— Любопытно… И что же такое могло их привлечь? Каперна — не самое весёлое место.
Циммер махнул рукой:
— Глупости… чушь…
— И всё-таки… — Грэй вопросительно приподнял бровь.
— Большой Огонь, — неохотно выдал Циммер, — древнее и не очень умное суеверие.
Грэй напрягся.
— И по какому поводу решили огонёк зажечь? — поинтересовался он вкрадчиво.